"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Робин подозревал, что причина смерти Эвелин Брук не такая прозаичная, как обычная болезнь. Про исчезновение Энтони на факультете уже давно не вспоминали. Профессор Плейфер как будто совершенно забыл о существовании такого студента, он не сказал об Энтони ни слова с тех пор, как объявил о его смерти. А стол Эви уже больше пяти лет хранили в неприкосновенности.

Эвелин Брук – особая студентка. И с ней случилось что-то ужасное.

– Давайте пойдем домой, – прошептала через несколько секунд Виктуар.

Наверное, они провели на кладбище уже довольно много времени. Темное небо постепенно уступало место бледному рассвету, а холод превратился в утреннюю росу. Бал закончился. Последняя ночь триместра тоже, и впереди ждало бесконечное лето. Они молча взялись за руки и пошли домой.

Глава 15

И осенние дни светятся мягким сияньем,

И наливается наконец яблоко, и висит на ветке, созревшее и готовое упасть, —

Тогда приходят самые счастливые, самые умиротворенные дни!

Уолт Уитмен. Безмятежные дни

На следующее утро Робин получил экзаменационные оценки («отлично» по теории перевода и латыни, «очень хорошо» по этимологии, китайскому и санскриту), а также следующую записку, напечатанную на плотной кремовой бумаге: «Совет бакалавров Королевского института перевода рад сообщить, что вы приглашены продолжить обучение в бакалавриате на следующий год».

Только получив документы на руки, он ощутил, что это реально. Он прошел, все они прошли. По крайней мере, еще на год у них есть дом – оплаченное жилье и питание, стабильная стипендия и доступ ко всем интеллектуальным богатствам Оксфорда. Их не выгонят из Вавилона. Они снова могут спокойно дышать.

В июне Оксфорд был жарким, душным, золотистым и прекрасным. На лето не задали ничего обязательного – они могли заниматься своими проектами, если пожелают, но обычно месяцы между окончанием третьего триместра и началом первого негласно считались заслуженной наградой, краткой передышкой перед четвертым курсом.

Это были самые счастливые дни в их жизни. Они устраивали пикники на холмах Южного парка, брали с собой спелые фрукты, свежие рогалики и сыр камамбер. Катались на лодках вверх и вниз по Черуэллу – Робин и Рами неплохо в этом преуспели, но девочки никак не могли освоить искусство грести так, чтобы лодка шла вперед, а не к берегу. Они преодолели семь миль на север до Вудстока, чтобы осмотреть дворец Бленхейм, но внутрь не вошли из-за непомерно высокой цены билета. Приехавшая из Лондона театральная труппа показала отрывки из Шекспира в Шелдонском театре; играли актеры, бесспорно, ужасно, а смешки со стороны студентов еще больше ухудшили спектакль, но это было не так уж важно.

В конце июня все только и говорили о коронации королевы Виктории. Многие студенты и аспиранты, все еще остававшиеся в университете, отправились на дилижансе в Дидкот, чтобы успеть на поезд до Лондона, а оставшихся в Оксфорде ждало ослепительное световое шоу. Ходили слухи о грандиозном ужине для бедняков и бездомных Оксфорда, но городские власти утверждали, что ростбиф и сливовый пудинг приведут бедняков в такое неистовство, что они не сумеют насладиться иллюминацией[968]. Так что бедняки в тот вечер остались голодными, но хотя бы огни были прекрасны. Робин, Рами, Виктуар и Летти прогуливались по Хай-стрит с кружками холодного сидра в руках, пытаясь вызвать в себе тот же патриотичный настрой, которым преисполнились остальные.

В конце лета они съездили на выходные в Лондон, чтобы насладиться жизненной силой и разнообразием, которых так не хватало Оксфорду, застрявшему в прошлом. Они отправились в «Друри-лейн» и посмотрели спектакль – игра актеров была не очень хорошей, но аляповатый грим и звонкий голосок инженю притягивали на протяжении всех трех часов.

Они покупали сочную клубнику с лотков на улице Нью-Кат, медные безделушки и пакетики с якобы экзотическим чаем; бросали пенни танцующим обезьянам и шарманщикам; уворачивались от заманивающих клиентов проституток; с интересом рассматривали уличные ларьки с фальшивыми серебряными пластинами[969]; ужинали в «подлинно индийском» ресторане, который разочаровал Рами, но удовлетворил всех остальных; а переночевали в одной тесной комнатке на Даути-стрит. Робин и Рами лежали на полу, завернувшись в пальто, а девушки примостились на узкой кровати, и все хихикали и шептались до глубокой ночи.

На следующий день они совершили пешеходную экскурсию по городу, которая закончилась в Лондонском порту, где они прогулялись по докам и полюбовались массивными кораблями с большими белыми парусами и сложным переплетением мачт и такелажа. Они пытались распознать флаги и эмблемы компаний на отплывающих судах, гадая, откуда те приплыли или куда направляются. Греция? Канада? Швеция? Португалия?

– А через год мы уплывем на одном из них, – сказала Летти. – Как думаете, куда плывет этот корабль?

Каждый выпускник Вавилона после экзаменов на четвертом курсе отправлялся в грандиозное путешествие по разным странам, с полной оплатой расходов. Эти путешествия обычно были связаны с какими-то делами Вавилона – выпускники работали переводчиками при дворе Николая I, охотились за клинописными табличками в руинах Месопотамии, а однажды совершенно случайно чуть не вызвали дипломатический скандал в Париже, однако в первую очередь это была возможность для выпускников просто посмотреть мир и погрузиться в ту языковую среду, от которой они были оторваны в годы учебы. Чтобы знать язык, нужно жить им, а Оксфорд, как ни крути, был полной противоположностью реальной жизни.

Рами не сомневался, что их всех отправят либо в Китай, либо в Индию. Ведь именно там происходит все самое важное. Ост-Индская компания потеряла монополию в Кантоне, а это значит, понадобятся переводчики для налаживания новых торговых связей.

– Я готов отдать левую руку, лишь бы это была Калькутта. Тебе понравится: мы поживем немного у моих родных; я рассказал им о вас в письмах, они даже знают, что Летти не пьет слишком горячий чай. А может, поедем в Кантон – разве это не чудесно, Птах? Когда ты в последний раз был дома?

Робин не был уверен, что хочет вернуться в Кантон. Он думал об этом, но не испытывал восторга от этой мысли, только растерянность и неясный страх. Там его никто не ждал: ни друзей, ни семьи, только город, который он помнил лишь смутно. Скорее Робин боялся своей реакции, если все-таки вернется домой; вернется в мир забытого детства. А вдруг, вернувшись, он не сможет заставить себя уехать?

Или еще хуже – ничего не почувствует?

– Скорее нас пошлют куда-нибудь на Маврикий, – сказал он. – Там девушки сумеют применить свой французский.

– Как думаешь, маврикийский креольский похож на гаитянский креольский? – спросила Летти у Виктуар.

– Это