Кровавая весна 91-го - Алексей Шумилов

— Хватит, а? — Максимов отступил на шаг и примирительно поднял ладони. — Мир, дружба, балалайка.

Парень злобно оскалился, потирая ушибленную косточку, и неожиданно резко скакнул вперед. Влепил со всей дури «цуки» в корпус, в последний момент Андрей успел чуть отвести удар, и кулак вместо солнечного сплетения, прошел ниже, по прессу, чуть выше пупка. Максимов выдержал, содрогнувшись всем телом. Отскочил в сторону, мягко сблокировав полетевшую следом «май-гери», подхватив ладонью пятку и резким рывком уведя в сторону. Развернутый боком и спиной к Андрею соперник на секунду потерял равновесие, и сразу же получил удар носком между раскоряченных ног. В то самое место, которое отличает мужчину от женщины. Взвыл и повалился на татами, схватившись руками за поврежденное достоинство. Последний удар Максимов нанес автоматически, на рефлексах, применив отработанную связку из боевого самбо.

— Стоять, разошлись! — запоздало отреагировал сэнсей, заставив каратистов прекратить кумитэ.

— Ты чего делаешь⁈ — следом за шефом заорал лопоухий.

И сразу же поскочил к Максимову.

— Какого хрена? Брюсом Ли себя возомнил?

— Он сам напросился, — спокойно пояснил Андрей. — Бил со всей дури. Я предлагал остановиться, не реагировал. Ударил не специально, автоматически, когда защищался.

— Боря, братишка, ты как? — заворковал над стонущим пареньком помощник.

«Они ещё и братья. Вот же повезло», — невесело усмехнулся Андрей.

— Нормально, — спустя несколько секунд, выдохнул тот. Встал, поддерживаемый братом, доковылял до скамейки, и уселся, бросая на Максимова злобные взгляды.

Отведя братца, лопоухий быстрым шагом подошел к сэнсею.

— Владимир Евгеньевич, позвольте я сам с этим стану. За такое надо наказывать.

Сэнсей перевел взгляд на Андрея.

— Андрей, ты понимаешь, что поступил неправильно? — холодно уточнил он.

— Наоборот, абсолютно правильно. Это он бил со всей дури, хотя сказали работать легко. Я лишь отреагировал на агрессию и попытку покалечить, — спокойно ответил Максимов.

— Значит, не понимаешь, — вздохнул тренер. Аргументы Андрея он проигнорировал.

— Даже если ты защищался, в чем я глубоко сомневаюсь, надо было просто прервать схватку, а не применять запрещенные приемы, — спокойно пояснил сэнсей. — Это ошибка, большая ошибка. Признаешь свою вину?

— Не признаю, — насупился Максимов. — Я пытался остановить бой, предлагал закончить, ваш Боря не захотел.

— Тогда у тебя есть два выхода. Первый — собрать свои вещи и уйти. У меня нельзя намеренно калечить людей. Ты отбил яйца Борису, это подлый и недопустимый в нашем додзе поступок. Второй — отстоять спарринг со Славой. Он будет бить так, чтобы тебе было больно, но аккуратно, чтобы не нанести серьезный вред. Что ты выбираешь?

«Вот пидары», — в груди Максимова разгоралась холодная ярость. — «Начал он, а виноват я. Хрен с вами, я уйду, но не как побитая и выгнанная на мороз собака, а с музыкой».

— Владимир Евгеньевич, я Андрею верю, — вступил в разговор Вадик. — Борька всегда выпендривается, старается ударить посильнее. Не надо Воронова со Славой ставить. Неправильно это. Он всего неполный год в секцию ходит. Слава его поломает.

— Помолчи, — сэнсей поджал губы. — У него есть право выбора. Так что ты решил?

— Спарринг, — выдохнул Максимов. — Надеру вашему Славе задницу.

Глава 12

Каратисты заулыбались, кто-то хихикнул.

— Смело, — подытожил сэнсей. — Ну что же, ты сказал своё слово.

— Андрюха, это глупо, — тихо произнес, подошедший поближе Вадик. — Зачем? У тебя нет шансов.

— Это мы ещё посмотрим, — сквозь зубы ответил Максимов.

Каждое утро, перед школой Андрей занимался на спортивной площадке во дворе. Мужик в гэдээровском костюме по-прежнему внимательно наблюдал за его тренировками, но в процесс не вмешивался. Дополнительно Максимов делал специальный комплекс дома, отрабатывал связки ударов и с удивлением отмечал серьезный прогресс: тело начинало слушаться, инстинктивно принимать правильное положение, удары стали отточенными, взрывными и более мощными. Похоже, включились мышечная память и рефлексы с прошлой жизни. До прежнего уровня было ещё далеко, юношеское тело не обладало былой мощью и натренированной за многие десятилетия скоростью, но Максимов быстро улучшал навыки…

— Только у меня есть одно условие, — добавил Андрей, когда они со Славой стали друг перед другом.

— Какое? — недовольно поинтересовался подошедший сэнсей.

— Я буду применять приемы и связки с других единоборств. Боевое самбо и джиу-джитсу, например. Так будет честно

— Применяй, что хочешь, — отмахнулся тренер. — Бой носит воспитательный характер. Только предупреждаю: никаких ударов по причиндалам, затылку, тычков в глаза и кадык. Остальное можно.

— Хорошо, — кивнул Максимов.

— Тогда приготовились, — скомандовал Владимир Евгеньевич, чуть отошел в сторону, вскинул вверх руку. Лопоухий отступил на шаг, расставил ноги, поднял кулаки в каратэшной стойке. Максимов по-боксерски перекрылся предплечьями и локтями.

Владимир Евгеньевич прыгнул вперед, махнул ладонью сверху вниз и сразу отскочил обратно, рявкнув:

— Хаджимэ!

Лопоухий сразу атаковал. Быстро сместился вперед, сымитировал «май-гери» и сразу на скачке достал Максимова хлестким «уракеном» — обратной стороной кулака.

Удар был настолько молниеносным, что Андрей даже не успел среагировать. Голова мотнулась, щека загорелась огнем.

«Быстрый» — оценил Андрей, машинально потрогав пальцами пострадавшее место. — «Хорошо, уракэн удар не нокаутирующий, и бил легко».

Слава презрительно усмехнулся. И опять скакнул к Максимову.

— Кья! — лопоухий заорал так, что стекла в цокольном окне задрожали.

Боковой удар ногой «маваши», Андрей успел заблокировать предплечьем, выстреливший кулак левой, отвести ладонью. И пропустил третий завершающий, костяшками в солнечное сплетение.

Мощный спазм в животе, заставил его согнуться. Семпай воспользовался этим моментом сполна. Подскочил, рванул за плечо кимоно, грамотно подсек и сымитировал добивающий удар кулаком по скорчившемуся телу.

— Кья!

— Ну что, хватит, пожалуй, — заявил, внимательно наблюдавший за избиением, сэнсей. — Давай, приноси Борису извинения, и продолжим тренировку. На первый раз мы тебя прощаем.

Слава довольно ухмыльнулся и надменно выпятил подбородок.

— Не, какой «хватит», мы только начали, — проскрипел Максимов, с трудом поднимаясь на четвереньки. — Извиняться не буду. Давайте, продолжим.

— Вольному воля, — пожал плечами Владимир Евгеньевич. — Хочешь выгребать? Твоё дело.

Андрей вставал злой и сосредоточенный. Готовый рвать и терзать противника, четко представляющий, что будет делать дальше.

Сеэнсей дождался, пока они снова станут в стойки, и опять взмахнул рукой:

— Хаджимэ!

Максимов и Слава рванулись навстречу одновременно. Каким-то шестым чувством, предугадав движение противника, Андрей влепил стопорящий удар ребром стопы по голени. Рванулся вперед, по тайски прихватил предплечьями шею, а ладонями — затылок скривившегося от боли и на мгновение растерявшегося противника. Резко дернул на себя, одновременно выбрасывая колено в прыжке. Глухой стук удара эхом раскатился по залу. Слава закатил глаза и начал падать на спину, поймав в полете ещё одну подачу локтем наискосок.

— А, — обалдевший Владимир Евгеньевич хватал ртом воздух. Каратисты изумленно замерли, не веря собственным глазам. Самый сильный боец