Меченный смертью. Том 4 - Валерий Юрич

флегматичный голос все того же секретаря, с которым уже общался по телефону, — прошу прощения за столь поздний звонок. Его сиятельство Михаил Алексеевич просил вам передать следующее. Наш эксперт оценил добытый вами артефакт, как довольно посредственный и весьма невысокого качества. Но его сиятельство, исключительно из ваших крепких партнерских отношений согласился пойти вам на встречу. Он предлагает приобрести у вас сердце голема за двести тысяч наличными или переводом на ваш счет. При этом транспортировку и транзит через стену, а соответственно и все немалые расходы по этим пунктам, он берет на себя.

Мой собеседник сделал небольшую паузу, сухо откашлялся и продолжил:

— Если же вы все-таки решите выставить артефакт на биржу, то его сиятельство дает вам дружеский совет: подойдите весьма серьезно к вопросу безопасной транспортировки товара до покупателя. Тут, к сожалению, даже «Стальной бастион» не возьмется, какую бы сумму вы не предложили. Очень уж опасно в наше неспокойное время разъезжать с таким грузом по дорогам нашей необъятной родины. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, Александр Николаевич? — В голосе секретаря прозвучали стальные нотки.

Я встал из-за стола и, ничего не отвечая, медленно подошел к окну. Мой холодный взгляд прошелся по верхушкам дубов, растущих по бокам подъездной аллеи. Сквозь них весело поблескивало заходящее солнце. Но я не мог насладиться этим прекрасным пейзажем.

Этот испорченный до основания мир вновь ткнул меня мордой в грязь, чтобы я не забывал, где живу. Что ж, теперь мне ничего не оставалось, как только стать достойной его частью. Благородство и честь, которые я только-только начал воспитывать в себе, придется беспощадно отбросить. На сцену вновь должен выйти Серый Призрак. Именно так называли меня те, кто сталкивался с результатами моих действий, будь то заказчики убийств или должностные лица, их расследующие.

Этот мир понимает только язык силы и власти. И я, как никто другой, умею разговаривать на этом языке.

— Александр Николаевич? — послышался в трубке голос секретаря Филатовых. Он явно был раздосадован моим долгим молчанием.

Я ничего не ответил. Просто сбросил звонок и равнодушно убрал телефон в карман.

До этого момента я пытался действовать исключительно своими силами, почти не привлекая связи и людей из моей прошлой жизни. Но сейчас пришло время для подключения тяжелой артиллерии. Мне не оставили иного выбора. И я отлично понимал, с кого мне следовало начать.

Телефон вновь зазвонил. Даже не успев достать его из кармана, я отлично понимал, кто это. Приняв вызов, я молча поднес трубку к уху. Ни звука не вышло из моих уст. Только холодное молчание.

На той стороне провода тоже молчали. В трубке раздался легкий треск помех. Будто бы сам эфир возмутился от напряжения, повисшего между двумя абонентами. Досчитав про себя до семи, я медленно убрал телефон от уха и сбросил вызов.

Этот молчаливый звонок был красноречивее любых слов. Я не сомневался, что донес до князей Филатовых свою очень четкую мысль. Теперь мяч на их стороне. Я точно знал, что артефакт им нужен. Настолько сильно, что мне позвонили второй раз. Даже после того, как я не захотел продолжать разговор. Теперь я ждал третьего звонка. Если он будет, то ценность артефакта возрастет в разы, а все выводы эксперта не будут стоить и клочка бумаги, на которой они написаны.

Я отошел от окна, сел в рабочее кресло и положил телефон перед собой на стол. После этого расслабился, прикрыл веки и начал в подробностях обдумывать свои дальнейшие действия.

Через четверть часа раздался звонок. Филатовы. Я выждал около двадцати секунд и взял трубку. Многозначительное молчание с моей стороны продолжилось. Через какое-то время в трубке раздался напряженный голос секретаря:

— Александр Николаевич?

— Я вас слушаю, — сухо ответил я.

— С вами хочет переговорить лично его сиятельство Михаил Алексеевич. Переключаю.

Ну что ж. Карты, хотя бы частично, были вскрыты. Ценность артефакта теперь просто зашкаливала. Я это отчетливо понимал. Уверен, что и князь тоже. И сейчас от его слов зависело очень многое.

Глава 15

— Александр Николаевич, доброго вам вечера. Как ваше здоровье? — раздался в трубке бесцветный голос князя.

— И вам доброго завершения дня, Михаил Алексеевич. Здоровье — прекрасно. Смею надеяться, что и вы тоже в добром здравии, — холодно ответил я, откинувшись в кресле.

— Вашими молитвами, граф, — мрачно усмехнулся мой собеседник. — Слышал, несчастье у вас приключилось. Много людей полегло. Защищать поместье теперь некому. А тут еще и обвинения во вмешательстве в работу следственной группы. Похоже, что дела у вас совсем плохи, Александр Николаевич. — Голос в трубке звучал задумчиво. Но это была не степенная задумчивость пожилого человека. Наоборот, от нее на версту веяло неприкрытой угрозой.

— Зато у вас, князь, насколько я наслышан, сейчас все хорошо. Впрочем, как и всегда. — Стараясь сохранять равнодушие в голосе, ответил я.

— Отнюдь, граф. Дела идут с переменным успехом. Иначе и быть не может. Се ля ви, как говорят французы. И знаете, жизнь была бы гораздо проще, если бы окружающие порой не были так упрямы. — Филатов с полминуты помолчал. — Вот, казалось бы, чем плоха синица в руке? — менторским тоном продолжил он. — Так нет, им журавля с неба подавай. А может не дорос еще человек до журавля-то этого самого. А вот прояви он смирение и покорность судьбе, может и открылась бы перед ним впоследствии дорога к весьма широким перспективам.

Князь замолчал. В трубке повисла звенящая тишина.

— Знаете, Михаил Алексеевич, что говорил по этому поводу мой покойный отец? — прервал я затянувшееся молчание. — Говорят, он умел хорошо вести дела. Так вот, как-то он дал мне задание. Это была сущая мелочь. Я понимал, что он меня проверяет. Но я-таки все испортил на первом же этапе. Мне не понравилось, как подрядчик разговаривал со мной, сыном знаменитого князя Рокотова. И сделка сорвалась. Вот тогда-то мой отец и преподал мне один важный урок. Сын, сказал он мне, эмоции и завышенное самомнение только мешают бизнесу. На переговорах имеет значение только результат. Максимально выгодный для обеих сторон. Остальное нужно отбросить, как ненужное. Иначе ты никогда не добьешься успеха.

Насчет своего отца я, конечно, слукавил, но нужную мысль мысль до главы дома Филатовых донес.

— Ваш отец был мудрым человеком. — В голосе князя промелькнула нотка уважения. — Но, боюсь, вы сейчас не