Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен

Потому что на днях должны были еще подъехать наши машины из Союза, причем исключительно «Камы» (мне — отдельно везли «Каму-Яхонт»), а они работали минимум на восемьдесят восьмом бензине. В Корее же, хотя и имелся небольшой нефтеперерабатывающий завод, производился бензин максимум семьдесят второй, так что для нас была устроена небольшая «бесплатная заправка» во дворе, бензин для которой тоже должны были из СССР возить…

А пока автомобилей не было, нам предоставили «казенные», две «Победы» и четыре «газика». Но машины пока просто во дворе стояли: ехать было некуда да и разрешений на вождение нам пока не дали. То есть какие-то корейские разрешения, аналог наших прав — а без них даже за руль садиться «не рекомендовалось». И я обратила внимание, что кореянки к этому относились исключительно серьезно.

То есть, в силу давней привычки всю информацию анализировать, я за три дня столько интересных выводов относительно корейского менталитета сделала, что начала понимать: тут мне просто не будет. А будет очень сложно — и «сложности» начались уже в субботу. Когда «в гости» приехал товарищ Ким. Ко мне в гости. Приехал он довольно рано, мы еще завтракали — а завтрак на всю советскую команду снова готовила Ника. Она сразу по приезду оккупировала кухню — впрочем, повариха, обслуживающая нас, тоже с кухни не вылезала — но кореянка еду готовила лишь для переводчиц. А я, еще с «прошлой жизни» зная, что на корейской кухне мы долго не протянем, заранее составила список продуктов, достаточный, чтобы мы сами себя могли прокормить (правда, имею я виду все же «посменное дежурство» в женском коллективе). Но Ника последнюю мою идею подвергла жуткому остракизму и демонстративно повесила составленный девушками «список дежурств» на гвоздик в соответствующем заведении. Причем даже для этого гвоздик где-то нашла — но никто против ее инициативы не выступил, тем более что готовила она (и все еще в поезде в этом убедились) просто замечательно. Правда, еще в пятницу вечером ко мне пришла очень испуганная переводчица, как раз ей и предоставленная, и сказала, что «товарищу домоправительнице она не знает как объяснить, что на рынок за продуктами ездить или ходить не получится, поскольку товарищ не понимает, что рынков тут вообще нет». Я эту особенность местной общественной жизни до Ники все же смогла донести, так что «международного скандала» не получилось. То есть получилось ей запретить зайти ко мне на встречу с товарищем Ким Ирсеном и просить у него разрешить людям на рынках все же продуктами торговать…

Вот бы товарищ Ким удивился, если бы Ника к нему с такой просьбой пришла! А так удивилась лишь одна я — после того, как с товарищем Кимом мы почти весь день обсуждали различные вопросы, касающиеся пребывания нашей делегации в Корее. Потому что я узнала, что вообще-то он вовсе не просил, чтобы в Пхеньян меня прислали, а всего лишь попросил советское правительство «дать уроки управления, которые товарищ Сталин дал товарищу Федоровой, чтобы та приняла самое верное решение». Вероятно, он просто выразился слишком уж вежливо, и советские товарищи его неверно поняли — но раз уж я сюда попала, то работу нужно было все же выполнить. Тем более, что скорее всего никто другой ее выполнить и не смог бы. Однако и мне для ее выполнения «не хватало данных», поэтому на вопрос корейского лидера о том, когда мы планируем приступать к обучению, я ответила просто:

— Вы же довольно много времени продили в СССР, и наверняка не смогли не заметить, что люди в наших странах очень разные. И мне, чтобы научить ваших специалистов чему-то полезному, сначала нужно понять, чем граждане Кореи отличаются от граждан Советского Союза. А это быстро не проделать, я очень хочу надеяться, что если мне не будут чинить препятствий в общении с корейцами, то уже недели через две я смогу кое-что полезное дать вашим руководящим товарищам.

— Что вы имеете в виду под словами «не чинить препятствий»?

— Люди, очень многие люди часто стараются кое-что другим не показывать, что-то, чего они стыдятся — хотя часто к этим стыдным явлениям или вещам никак не относятся. Когда я в Советском Союзе приезжаю куда-то, мне часто и местные руководители, и простые рабочие или местные жители стараются кое-что не показывать, скрыть от меня. Захламленную кладовку в цеху, дом, в котором живут… не очень аккуратные жители, отчего он выглядит грязным и заброшенным, прочие такие вещи и явления. И это я понимаю, люди хотят выглядеть лучше. Но если такие явления или вещи не увидеть, то как избежать их появления в других местах? Это все равно, как если бы больной скрывал от врача симптомы своей болезни: врач, не понимая, чем человек болен, его вылечить скорее всего не сможет. Ну так вот, мне нужно… вам нужно, чтобы местные руководители показывали мне всё, причем с упором на недостатки — ведь бороться-то именно с недостатками требуется. И было бы очень хорошо, чтобы и среди простых людей вы… ваши сотрудницы провели определенную работу с тем, чтобы они мне тоже рассказывали о своих проблемах. И вот тогда я смогу дать на самом деле полезные советы… хотя некоторые я и сейчас могу вам дать. Но я не уверена… я не буду уверена в том, что вы сможете ими правильно воспользоваться.

— Давайте тогда начнем с таких советов. И я думаю, что мы ими сможем правильно воспользоваться… если они окажутся действительно полезными.

— Хорошо. И я думаю, что вам — но только вам я могу все высказать, как есть. Я хорошо знакома с вашей идеологией чучхе, и в целом она мне нравится. Однако некоторые ее положения неосуществимы… пока неосуществимы. Просто потому, что в Корее для их осуществления не хватает еще многого, и в первую очередь людей. Быстро эту проблему не решить, но если через двадцать лет в стране будет не десять миллионов жителей, а хотя бы двадцать пять…

— К сожалению, нам сейчас и десять миллионов просто прокормить почти невозможно, ведь почти все земли, приходные для сельского хозяйства, у нас отняли американцы. И если бы не помощь со стороны Советского Союза, за которую мы, безусловно, очень благодарны…

— Я не за тем приехала, чтобы выслушивать слова благодарности,