Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства - Александр Нерей

Быстро сказка сказывается, а в жизни всё наперекосяк оказывается. Пришлось мне и Ульенийского с Образом знакомить. Всё повторилось. И охи, и вопросы, и обещания служить родным мирам верой и правдой. И подтверждение особого видения на мироустройство и его неправильную нумерацию.

В общем, я был терпеливым посредником. Может, именно в тот момент осознал значение этого слова. Посредник между мирами, посредник между знанием и невежеством, посредник между высшим разумом, высшей наукой, и прочими божьими созданиями.

Что-то со мной случилось в этом коротком путешествии. Точно случилось. Что-то поселилось в душе и разуме. Что-то тёплое и светлое. Нет, спокойным и терпеливым я, конечно, не стал, но почувствовал, что не случайно занырнул в эту вселенную. Совсем не случайно. А вот, зачем? Этим вопросом я и озадачился.

Все вокруг старались меня научить, рассказать что-то несусветное и заоблачное, а я всё складывал в головушку, не задумываясь. Надеялся на последующие озарения и объяснения. Торопил время без оглядки. Думал быстрее оказаться, где-нибудь у чужих и умных дядей, которые всё растолкуют, всему научат и повысят мой уровень допуска.

Как я тогда ошибался! Но об этом узнал гораздо позже.

* * *

— Подъём, голуба. Я блинчиков наделала. И Павлы тебя дожидаются. Похмелятор включать собрались. Ты уж дозволь дедам дерябнуть, а то глазами дырку на бутыли просверлят, — ласково разбудила меня баба Нюра девятая.

— Мы всё ещё в гостях? — растерялся я от блинной побудки.

— А как же? Чай, не чужие. Как сам-то? Все подвиги успел… Ой! Ну, и айда за стол. Покомандуй старыми увальнями. Тебя дожидаются. На работу куда-то собрались. В чей-то мир. Наша Ульения им с рассвета умы вправляла. Только поддакивали. А куда деваться? Взялись за узды – шагайте вдоль борозды, — выговаривала баба Нюра так ласково, так вкусно, что пришлось вставать, несмотря на почти бессонную трудовую ночь с теми же яблочными кошмарами.

Опять летал, скакал, наделял бесчисленных мумий яблоками и стонами. Всю ночь. И снова какая-то бабулька мной понукала, как наш директор школы озорниками из старших классов. Вновь то и дело яблоки в корзину подсыпала. «Второй шаг. Второй шаг», — покрикивала. Думала, что подвоха не видел. Видел, а что толку?

Отложилось в памяти, что девять ночей кряду так и буду ангелом работать. Оживлять тех, кому и без жизни не так плохо в их простынях. Пусть снова страдают. Такая их доля.

— Очухался? Как сопел? Блошки не одолели?.. Нет их. Шутка такая, — встретили меня близнецы Семёновичи всё за тем же столом, уставленным деликатесами и обычными яствами.

— Угораздило же меня на яблоках зациклиться. Снова всю ночь грыз, грыз. Кусал, кусал. Бросал, бросал, — начал я жаловаться, а Павлы так и прыснули со смеху.

— Нелёгкая эта работа. Ой, нелёгкая, — заголосили деды.

— Цыц, ироды! Беды не накличьте. Хлопец умаялся. Пожалели бы, да сами по соседям прошлись. Ума-то много не требуется. Сказали, рассказали, показали. Что он с вами, старыми, нянчится? Может, о другом ему требу… Да, не о том я! Зубоскалы, — попыталась баба Нюра успокоить одинаковых с лица и затылка, но тщетно.

Так и посмеивались деды, сидя за столом, и над женой – женщиной, и надо мной, и над мирами, и их будущими, не такими уж страшными, проблемами.

— Терпи, казак. Подрастёшь и поймёшь, сколько дров наломал. На долгий костерок хватит. Тепло не только тебе одному будет. Согреешь… Почитай, уже согрел очень многих. А сколько ещё впереди. Спасибо, что нас, малоумных, приветил да на звёздной карте отметил. Мы теперь изо всех сил сиять будем. Места в небе мало будет. Так разогреем холодный космос, что всякая срамота сгорит или сплавится! — пообещали незнамо что деды-привереды, а я, как кот Васька, слушал и кушал.

Блинчики ел, сметану кушал, чай пил, никого не торопил.

— Куда собрались? — начал я чинную беседу, и тут всё закружилось и завертелось.

Мнения разделились, но ясно было одно: не ночевать мне ни в Семалии, ни Ульении. Уже очередь выстроилась из желавших приютить Головастика Васильевича. И в Афинии, и в Воледии, и в Гелении, и так далее.

Уже во всех девяти мирах "моросило" уточками и рыбкой во дворах, яблочками и прочими фруктами в вёдра и выварки, строило козьи, и не только, рожи, и морочило видениями с самыми реальными и цветными автопортретами родных миров.

«Заждались» меня все сразу. Хорошо, что почти везде проживали пары из Павлов с Нюрами, да арапом больше не дразнили из-за моей повышенной смуглости. Только у Данилия Павел тоже оказался беспризорником, зато он проживал с младшей дочкой и внучкой Настей.

Оказалось, у всех поголовно были десятилетние внучки с такими именами. Вспомнил я присказку о станице с Настями и улыбнулся по-доброму, хотя до широких бёдер… Рано пока об этом.

Закрутился я, как та белка в колесе. Ночь у Афинии, ночь у Воледия. Голос ещё мужской в голове гаркнул, почти каркнул. Родитель, видите ли, нашёлся. Перепугался сначала, но представил своего Скефия и сразу успокоился.

По-другому устроили у себя в грозди, и что с того? Имеют на это полное право. Помогу кое-какими знаниями и пониманиями, пусть их сначала примерят, а потом решат, что с ними делать.

Только кошмары так и не кончились. Каждую ночь: «Третий шаг. Четвёртый шаг. Пятый. Шестой. Девятый». То бабушка яблоками драконила, то дедушка ими же издевался. А с утра всё повторялось. Ни дядьки Угодника не нашёл, ни Калики, ни каких бы там ни было умников или отшельников. Зато каждый божий день питался по высшему разряду. А вот ночевал и в девчачьей времянке, и в тайной комнате.

В общем, на десятый день собрал я всех девятерых Павлов в пещере, предварительно в двойном комплекте наделив пропусками. С запасом для их будущих учеников. Посчитал, что осталось у меня восемнадцать, и успокоился. Как позже выяснилось, рановато я успокоился.

Собрание стариков-разбойников

— Перездоровались все? Теперь успокаиваемся и готовимся к продолжению знакомства с техническими чудесами. Каждый помнит, кто он и из какого мира? Чтобы потом не заблудиться и не разволноваться, — начал я первое общее собрание дедушек в их родной пещере-адресаторе, когда они немного затихли и перестали