Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

— Прогуляемся немного, — объяснил я.

Явление моих мамы и сестры будто вдруг излечило промозглую дрянную осень. День выдался прекрасный. Не особо солнечный, скорее переменно-облачный, но светлый, а главное, необычно теплый, с мягким, прямо бархатистым ветерком. Октябрь вдруг решил ненадолго вернуть нам летнее тепло. Да, московский климат вообще непрочный, капризный: то вдруг подарит чудесное ясное небо, а через полчаса набегут тучки, хлынет мелкий дождик… Но пока было замечательно.

Мы вышли на Воздвиженку, повернули влево.

Собственно, территория разухабистого праздника начиналась здесь. Стояли лотки с книгами, аудио- и видеокассетами, расхожими сувенирами — матрешками, выполненными в виде знаменитостей, преимущественно политических. Горбачев, Ельцин, Егор Гайдар, Чубайс, Жириновский… Как-то попала в эту компанию Алла Пугачева, в кукольном виде выглядевшая совершенным пугалом. О прототипе можно было догадаться лишь по рисованной рыжей шевелюре, да и в страшной деревянной роже все-таки просматривалось нечто женское.

Ну, это давным-давно изжевано, истрепано, избито. Иностранцы, может быть, и покупали: ведь если есть предложение, значит и спрос должен быть. Но сестра на это посмотрела равнодушно, а мама недовольно поджала губы:

— Мало нам в телевизоре эти физиономии надоели?..

— Ну мам, не хочешь — не смотри на них, — с легкой ворчинкой произнесла Юля. — Мне вот они все по барабану…

— Юля, что за слова такие… — но та пропустила это мимо ушей. Она увидела огромный развал шутливых псевдо-документов, то есть выполненных в виде настоящих «корочек», похожих на студенческий билет или рабочее удостоверение: с тиснеными буквами на обложке, с типографскими вклейками внутри. ФИО, должность, дата, даже печать. Но сама эта, прошу прощения, ксива носит какое-то идиотское название типа: «Удостоверение стервы», «Паспорт мудака», «Свидетельство о гениальности»… Ну и все в подобном духе. В «Удостоверении придурка», например, внутри было напечатано: «Предъявитель данного документа является членом Корпорации дегенератов и состоит в ней в должности дебила».

Меня такой юмор в духе незабываемого Евгения Вагановича Петросяна не задевал совершенно. Маму, видимо, тоже. Зато Юля пришла в наивный детский восторг:

— Мам! Давай папе подарок сделаем⁈ Вот смотри: «Заслуженный посетитель пивного ларька». А?

— Юля-а! — в голосе мамы звучало праведное возмущение. — Ну что, папа у нас разве похож на такого?..

— Да нет, конечно, ну это же прикол!

— Нет! Я против из принципа. Прикол, прихлоп, притоп… Не хочу!

— Ну тогда я себе возьму. Вот, смотри: «Диплом королевы мира и его окрестностей». Нормально?

— Ой, Юля… По-моему, это очень глупо. Но если хочешь…

Сестра бросила на меня быстрый взгляд. Поняла, что данное остроумие и в моих глазах оценивается невысоко. Замялась:

— М-м… Да ладно! В самом деле…

И мы пошли дальше.

У старой станции «Арбатская» Филевской линии (в плане сверху вестибюль в форме звезды) одинокий уличный музыкант наяривал на баяне, хриплым голосом орал нечто… Скорее всего, музыка и текст авторские, потому что и то, и другое — говно. Исполнение тоже. Тем не менее, народ стоял, разинув рты, пялился и слушал. Судя по виду — провинциалы. А неподалеку на асфальтовом пятачке веселилась компания бомжей, счастливая от дармовой музыки и танцплощадки. Никакой милиции поблизости видно не было, да эта чумовая публика, по правде-то, никому и не мешала. Главное, близко к ним не подходить, чтобы не пострадало обоняние.

Мы и прошли стороной, спустились в подземный переход, поднялись — ну и вот, собственно, Арбат. Справа ресторан «Прага», слева толпа народу, шум, музыка.

Юля прямо встрепенулась, увидев это.

— Смотрите! Это какое-то шоу! Пошли посмотрим!..

Ну, пошли. Пока шли, музыка смолкла, зато зазвучал задыхающийся голос.

— Уважаемые… зрители! Прошу… помочь артистам… я надеюсь, что вам понравилось наше выступление!.. Мы готовы продолжить. Но… вы же понимаете!.. Что за выступление без вашей поддержки⁈

Так говорил, пытаясь улыбаться, молодой парень, крашеный в блондина, встряхивая длинными пергидрольными волосами. Кроме этих волос и лица ничего светлого в нем не было. Вернее, все было черное. Мешковатый свитер, такие же штаны пузырями, черные кроссовки. И перчатки на руках.

— … поддержки⁈ И конечно, не только душевной. Душа — да, это, главное! Но силы нам тоже нужны, чтобы радовать вас! Вы же видите, как мы стараемся, сколько сил тратим! Поэтому просим вас подкрепить нам не только душевные, но и физические силы!..

Все это он старался говорить развязно, с юморком, даже нагловато, дополняя слова усмешкой и жестикуляцией голливудской звезды — наверное, как он это понимал, возможно, и видел по телевизору. И в завершение речи недвусмысленно указал рукой на картонную коробку, небрежно перед ним на мостовую.

А за его спиной переминались с ноги на ногу и тяжело дыша еще человек шесть, одетых примерно так же как он — все мешком, все в темных тонах, не абсолютно черных, но коричневых, бурых, синих… ну и черных тоже. Честно говоря, по виду не понять, юноши это или девушки. Разве что у одной, крайней слева, явно прослеживалась женственность в облике и движениях. А прочие — унисекс. Справа располагались музыкальный центр и два усилителя.

— Это, похоже, танцевальная группа? — догадалась Юля.

— Похоже, — сказал я.

На лицах зрителей появились улыбки, кто-то стал перешептываться. Какая-то полненькая девица в очках робко, смущаясь, подошла, положила в ящик купюру.

— Спасибо!.. — громогласно вскричал крашеный. — Дорогие друзья, если хотите увидеть наши следующие выступления, не стесняйтесь, пополняйте наш картонный банк!

Вероятно, это ему казалось дико остроумным, но взносы поступили в этот самый банк крайне вяло. От нескольких человек. Юля дернулась было, но в последний момент решила все же посоветоваться со мной.

— Положить им, как думаешь?.. — прошептала она.

— Я бы пока воздержался, — сдержанно ответил я.

Мама же смотрела на труппу с неодобрением. Заметно было, что ей не нравится и весь формат и натужная развязность лидера. Но и некая заинтересованность ее была видна.

На лицах же фронтмена и массовки я прочел легкое разочарование гонораром, которое они старались скрыть. Но я распознал. Впрочем, блондин сумел выжать из себя улыбку:

— Спасибо, уважаемые зрители! Мы продолжаем нашу программу!.. — жестом он подозвал всю компанию к себе. Они быстро посоветовались, перешепнулись, кивнули, привычно расположились в исходную позицию, но один подскочил к центру, что-то нажал и мгновенно отскочил на исходную.

Грянула музыка. Танцоры разом пустились в пляс.

Это был брейк-данс. Изломанно-причудливые движения, постепенно перешедшие в акробатику. Вот пошли кувыркания,