Ветер перемен. Книга четвертая - Александр Заречный

Ровно в одиннадцать за мной прибыла машина от канцлера.

- Солнышко, не скучай без меня! - сказал я, целуя Габи. - Я постараюсь побыстрее.

- Не беспокойся обо мне и делай всё, как надо. Не спеши! - удивила меня Габи своей серьёзностью. А я вспомнил, что она даже не спросила куда и зачем я еду.

- Спасибо, милая! Ты лучшая девушка на свете! Я тебя люблю!

- И я - тебя! - эхом ответила Габи.

Я даже не заметил куда и как долго меня везли, погруженный в мысли о предстоящем разговоре, очнувшись только когда автомобиль плавно въехал в распахнувшиеся ворота и прошуршав по дорожке из крупного красного песка, остановился у входа в белый особняк окружённый пышной растительностью. Парень, ехавший рядом с водителем, быстро вышел из машины и не дав мне самому открыть дверь, распахнул её. Интересно, какие инструкции насчёт меня он получил и что думает, оказывая такие знаки внимания совсем молоденькому пацану? Я не успел ещё полностью выбраться из авто, когда дверь дома отворилась и на пороге появился спортивного вида молодой человек, с цепким взглядом.

- Добро пожаловать, мистер Александр! - произнес он с явным американским акцентом. - Мистер президент ждёт Вас.

- Добрый день! - ответил я. - Спасибо.

Парень жестом предложил мне войти в дом. Снова коридор с богатой отделкой, как в доме канцлера, резная дверь, уютная гостиная, уставленная по периметру полками с книгами. Я только переступил порог, как отворилась другая дверь и в комнату вошёл Никсон. Его я помнил хорошо.

- Добрый день, Александр! - поздоровался Никсон немного рокочущим баритоном. - Зови меня просто Ричард.

- Добрый день, Ричард! - ответил я, ничуть не удивившись его словам.

Никсон был квакером - последователем очень интересной ветви протестантизма. Одним из догматов которой было то, что все люди равны, независимо от их положения или общественного статуса. Поэтому они всегда и со всеми были на "ты", будь это простой столяр или хоть сам король. Обосновывали они это тем, что в каждом человеке скрыта частица бога - "внутренний свет", поэтому придуманные людьми титулы и звания, на самом деле ничего не стоят. Значение имеет только внутренний божественный свет. Поэтому, кстати, у них не было церквей и тем более священников. Каждый человек сам, напрямую общается с богом и никакие посредники ему не нужны. Тут я был с ними полностью согласен.

- Присаживайся! - Никсон жестом показал на кожаное кресло возле низкого столика из красного дерева. - Что будешь пить?

- Мартини, пожалуйста. - сказал я, проваливаясь в удобное мягкое кресло.

- Честно скажу, что Вилли меня очень удивил рассказом о тебе. - начал разговор президент. - По телефону он вообще отказался сказать что-либо конкретное, повторяя только, что дело чрезвычайно важное. И если бы я не знал его, то вообще никуда бы не полетел. Он не говорил много, оставляя все объяснения тебе, но и того, что он мне поведал, хватило бы на целый фантастический роман. Поэтому, извини, я буду откровенным. Конечно, та информация, которую ты передал Брандту просто потрясающая и я понимаю восторги Вилли, которого она спасла. Но мне хотелось бы получить собственные доказательства. Такой уж я человек, что даже абсолютно доверяя канцлеру, хочу убедиться лично. Можешь ли ты сообщить мне какие-то факты из моей жизни, которые не известны широкой публике? Любые, на твой выбор!

Я был готов к такому повороту и заранее, ещё дома, в спокойной обстановке сосредоточился и постарался выудить из инфо поля что-нибудь интересное.

- В начале 1971 года, точнее, 27 апреля, ты получил известие из Китая, о том, что премьер-министр Чжоу Энлай приветствует визит специального посланника президента США в Пекин. Но этот визит необходимо было провести в абсолютной тайне. И ты со своим ближайшим соратником госсекретарем Генри Киссинджером разработали и провели секретную операцию. В начале июля того же года, Киссинджер вылетел во Вьетнам, где шла война, для консультаций. На обратном пути он заехал в Пакистан и там, неожиданно у него разболелся живот. Да, обычная отмазка у школьников, вы не стали придумывать чего-то экзотического. С больным животом Киссинджер должен был оставаться в постели и таким образом он изолировался от прессы. На самом деле он, на самолёте пакистанского президента Яхья тайно вылетел в Китай, где и встретился с премьер-министром.

- Какое кодовое слово мы придумали для оповещения, если поездка увенчается успехом? - перебил меня Никсон.

- Эврика. - без заминки ответил я. - И его тебе передал помощник Киссинджера 11 июля. А уже 15 июля ты сделал заявление по телевидению, что собираешься в Пекин.

- А имя помощника не помнишь?

- Конечно помню, - улыбнулся я. - Потому что узнал его только сегодня утром - Александр Хейг. Хороший политик. Он будет Верховным главнокомандующим объединёнными вооружёнными силами в Европе. Ты уже сейчас обсуждаешь его кандидатуру со своими советниками и в следующем году назначишь его на эту должность. Позже он будет Государственным секретарем в администрации президента Рональда Рейгана. Да, бывшего киноактера.

Никсон пожевал губами и сказал:

- Ну что ж, звучит убедительно! Эти подробности знали только мы трое. Ну, ещё президент Пакистана частично был посвящён в эту операцию. Но он знал только о самом факте тайного перелёта в Китай. И о Хейге всё верно. Вопрос с назначением практически решён.

- Могу рассказать о случае из твоей жизни, о котором, кроме тебя знает только твоя жена Пэт. - предложил я. - В случае с визитом в Китай Киссинджера, теоретически имелась возможность утечки, хотя и ничтожно малая. А вот то, что произошло между тобой и Пэт у неё дома летом 1938 года знаете только вы оба.

- Ты имеешь ввиду... - медленно проговорил Ричард пристально глядя мне в глаза.

- Да, когда вы разучивали роль для спектакля в любительском театре, в котором вы познакомились и играли. - закончил я за него. - Ответ Пэт, на твои настойчивые ухаживания, скажем так, был настолько "звонким", что ты сразу понял - это твоя женщина!

Никсон хмыкнул и машинально потёр щёку, а поймав мой взгляд, вдруг улыбнулся и тряхнув головой сказал:

- Убедил! Так что ты хотел мне сообщить?

- Мне есть много чего тебе рассказать, Ричард, - начал