Молот Пограничья - Валерий Пылаев

И тут же свалился сам — силы оказались неравны, и здоровяка чуть ли не вдвое тяжелее меня швырнуло, как мешок с картошкой, и протащило по утоптанной земле до самой стены дома. Бросаться с легким клинком на бронированное чудище казалось до смешного нелепой затеей…

Но я уже разогнался перед прыжком — и даже не думал отступать.

Основа сердито огрызнулась, ускоряя тело до сверхчеловеческих пределов, и Разлучник сверкнул, обрушиваясь на голову Паука. На броне не осталось и царапины, однако я за пару ударов лишил металлическую тварь половины сенсоров.

Но уцелевшие все еще целились в меня темно-красными зрачками. Паук закончил возиться с кольями, пролез внутрь и теперь явно собирался разделаться со всем живым на заимке. И противопоставить его убийственной мощи дружинники могли только топоры и окованные сталью дубинки.

Впрочем, у них было еще кое-что — я.

— Встаньте за мной! Не высовывайтесь! — скомандовал я, отталкивая Боровика в сторону.

И сам не узнал собственный голос. Вместо мальчишеского крика из груди вдруг вырвался раскатистый могучий рев, от которого даже Паук на мгновение замер, давая мне лишнюю секунду собрать остатки маны для боя. Магия хлынула через тело, и Разлучник в моих руках вспыхнул ослепительно-белым огнем.

Я отбил нацеленную в меня лапу с острым стальным когтем на конце и скользнул назад, уходя от ударов. Паук атаковал непрерывно — благо, число конечностей позволяло. Они двигались с ужасающей скоростью, но я раз за разом оказывался быстрее, успевая отвести выпады основанием клинка и даже бить в ответ.

Схватка длилась всего несколько мгновений, однако мне они показались вечностью. Сервоприводы под броней натужно завывали, черная жижа толчками брызгала из-под пластин, будто кровь, однако автоматон и не думал отступать. Наоборот — понемногу теснил меня к ограде.

Большая ошибка. Отступив еще на пару шагов, я сместился в сторону, и нацеленные в меня стальные когти с размаху вонзились в бревна. Паук дернулся назад, пытаясь освободить их, но не успел. Я крутанулся на месте, и Разлучник с гулом прочертил в воздухе огненную дугу, отделяя две конечности от тела автоматона.

Зачарованный кресбулат рассек сталь, как картон. Паук вновь взвыл моторами, отступая, и на мгновение показалось, что бездушная машина кричит от боли.

— Бей, Игорек, бей! — раздался откуда-то сверху голос дяди. — А вы чего стоите, щучьи дети? Помогайте!

Боровик и еще пара дружинников бросились ко мне, поднимая топоры и дубинки, однако бой уже подходил к концу. Разбег в два шага — и мой ботинок врезался в броню Паука сбоку, опрокидывая и переворачивая искалеченный механизм. Несколько сотен килограмм металла с лязгом рухнули, и оставшихся шести конечностей не хватило быстро поднять такую массу. Они беспомощно загребали грязь и траву, пытаясь зацепиться, и я успел снести еще парочку — на этот раз прямо под корень, чтобы наверняка.

Паук дергался, потрясая обрубками, но поделать уже ничего не мог. Я наступил на уцелевшую лапу, прижимая ее к земле, и одним взмахом меча рассек сегменты на брюхе. Неожиданно мягкий металл расступился, обнажая механизмы и перерезанные трубки с черной жижей. Разлучник вновь вспыхнул, разворачиваясь острием вниз, и с хрустом ушел в уже беззащитное нутро автоматона по самую рукоять.

Видимо, на этот раз клинок все-таки зацепил что-то важное. Что-то в глубине конструкции протяжно загудело, и Паук дернулся, с лязгом роняя остатки лап на землю. Они больше не двигались — металлическое тело замерло без движения. И только голова повернулась, наводя уцелевшие сенсоры прямо мне в глаза. Алые лампочки в последний раз полыхнули ненавистью.

И погасли.

— Ну даете, ваше сиятельство! — Боровик подскочил ко мне и принялся водить ладонями по кирасе. — Сами-то как? Не зацепил?

— Силен княжич… — задумчиво проговорил кто-то из дружинников. И остальные тут же подхватили в полный голос: — Княжич! Княжич!

А мне было уже все равно. Усталость рухнула на плечи тяжким грузом, и сил не осталось даже вытащить Разлучника из механических потрохов. Я бы с удовольствием оперся спиной на частокол и простоял так минуть пять, а лучше десять.

Но приключения на сегодня еще не закончились.

— Судари… Эй, судари! — раздался из-за широкой дядиной спины голос Жихаря. — Не хотелось бы вас огорчать в такой момент, но у нас тут, кажется, беда.

Я заставил себя шагнуть вперед и за плечом Боровика увидел Рамиля. Тот сидел у стены, и земля под ним уже успела пропитаться кровью — хотя схватка заняла немногим больше минуты.

— Вену на ноге зацепило, не иначе, — мрачно пояснил Жихарь. — Я ремнем затянул, но все равно течет, зараза такая… Ты как, брат?

— Жить буду, — простонал Рамиль. — Есть у кого аптечка?

Я даже удивился, как он еще держится в сознании. Но лицо — белое, как воск, с землистым оттенком губ явно указывало, что это ненадолго.

— Да какая тут аптечка… Твою мать! — выругался дядя. — В Гром-камень его надо, к Полине — и поживее.

— Олег Михайлович… — Боровик потянул дядю за локоть и продолжил уже тише, почти шепотом: — До машины километр с лишним, и по такой дороге еще… Не довезем.

Не довезем. Слишком глубокая рана. И длинная — от паха чуть ли не до самого колена. Левая штанина Рамиля уже пропиталась насквозь, и толку от самодельного жгута, похоже, было немного — кровь продолжала течь. Моих магических талантов хватило бы разве что прижечь ссадину, но…

До первой большой развилки, и оттуда направо, еще с версты полторы будет.

— К Молчану его надо, — проговорил я себе под нос. И уже потом громыхнул на всю Тайгу: — Жихарь! Бегом за машиной!

* * *

— Осторожней! — прорычал я, когда «козлик» в очередной раз подпрыгнул на ухабе. — Не дрова везешь!

— Зато быстро, ваше сиятельство, — задорно отозвался Жихарь.

Водил он, надо сказать, отменно: успел проползти через лес чуть ли не до самой заимки, пока мы с Боровиком сооружали что-то вроде носилок. Которые так и не понадобились — до машины Рамиля дядя дотащил на руках.

— Так… А теперь — держитесь! — буркнул Жихарь, выкручивая руль.

Я и не думал, что «козлик» способен на такую прыть — в поворот на развилке он влетел чуть ли не боком, поднимая клубы пыли. Я едва успел придержать голову Рамиля,