Гонки олегархов - Квинтус Номен

тоже «пропали». А в прошлом году по моему настоянию начеканили уже пять миллионов рублей, посвященных возвращению «Селены» на землю — а перед Новым годом Сережа попросил меня «достать несколько для коллекций — дети просят». Ну раз дети просят, то… фигу: я было сунулась в Госбанк и мне сказали «нету». Правда, потом где-то с дюжину отыскали…

Но даже пять миллионов было крохами, так что приходилось деньги в других местах разыскивать. В очень экзотических местах: дед все же еще раз скатался в Мексику, с Машей (то есть с дочерью) и ее мужем о чем-то там договорился — и сразу в полусотне совершенно мексиканских магазинов, выстроенных «в пешеходной доступности от американской границы», начались продажи совершенно мексиканских вычислительных машин «нового поколения». Машинки впятеро превосходили ранее продаваемые через Германию по производительности, в них устанавливался жесткий диск на восемьдесят мегабайт, два дисковода для гибких дисков, имелся интерфейс для подключения машинки «Оливетти» или немецкого строчного принтера компании «Зоемтрон» (и машинка фирмы IBM тоже могла подключаться). И это чудо техники с монохромным монитором на стеклянном кинескопе продавалась всего-то за две тысячи восемьсот американских долларов (без периферии, естественно), а без монитора на семьдесят долларов дешевле. И тоже в таком виде активно продавалась — потому что в том же магазине можно было купить и цветной плоский монитор всего за четыреста девяносто девять вечнозеленых. Пока что «мексиканская фабрика» выпускала машин таких не особо много, примерно по три сотни в сутки — но и это были деньги, да и фабрику намечалось расширить раз так в пять уже к осени. А если учесть, что почти на всю выручку Советский Союз закупал в Южной Америке… очень много всего, продаваемого вовсе не за копейки советским же гражданам, то поток денег в космическую программу быстро нарастал. Вот только я не совсем верно поняла, как эти деньги советская космическая промышленность собирается тратить. То есть поняла, но, как выяснилось, немного поздновато…

Оказалось, что не зря я заказала у товарища Мишина постройку двух дополнительных кораблей. То есть я вообще-то имела в виду их иначе использовать, но уж получилось как получилось. И корабли теперь строились «новые» не в смысле из нового металла, а даже конструктивно серьезно так обновленные. Под новым названием «Союз» строились: мне просто надоело все время путаться. От «старых», еще при Королеве спроектированных, внешне они отличались лишь тем, что «орбитальный отсек» стал сантиметров на шестьдесят длиннее и «крылья» солнечных батарей тоже побольше стали, хотя и немного. Такая доработка, произведенная под руководством Василия Павловича, заметно возможности корабля увеличила, но ее получилось провести потому, что уже в Куйбышеве товарищ Козлов (совместно с товарищем Глушко, безусловно) «Семерку» немного доработал. Глушко немного увеличил тягу двигателей, Колов чуток увеличил размеры баков — и теперь ракета, тоже названная «Союзом», легко поднимала на орбиту чуть больше семи тонн полезного груза. То есть поднимала «Союз» с экипажем из трех человек и с жизнеобеспечением для этого экипажа на месяц. Столько, конечно, там не требовалось, корабль все же как транспортный проектировался — но если на нем народ возить на орбитальную станцию, то это позволяло ресурсы корабля уже на станции использовать, что в любом случае получалось выгоднее, чем к станции грузовики гонять.

Правда, пока чаще экипажи возили все же на Челомеевских «Зорях»: «старых» ракет еще приличный запас оставался, а на них как раз «Заря» поднималась без вопросов. И даже с тремя пассажирами поднималась, хотя на троих запасов СОЖ хватало лишь на трое суток. Но — хватало, а теперь путь от космодрома до станции занимал уже меньше суток, а пуск «Зари» был вдвое дешевле пуска «Союза». Вот только оказалось, что иногда товарищ Патоличев совсем об экономии не думает…

Особенно не думает, когда дело касается политики — а ведь даже какие-то классики говорили, что политика — это концентрированное выражение экономики. Но вот как объяснить это Николаю Семеновичу, я просто не знала. В данном случае не знала:

— Так, Светик, — начал он, после того, как я вошла к кабинет после его «срочного приглашения», — тут вот какая ситуация складывается. Ситуация крайне… неприглядная, как ты и сама, надеюсь, понимаешь.

— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

— А помолчать минуту, пока я с мыслями собираюсь? В общем так: американцы в своей прессе начали поднимать кампанию о том, что вся русская программа по подготовке женщин-космонавтов — это всего лишь пропагандистский трюк. И особенно подготовка якобы для полета на Луну секретаря ЦК и первого моего заместителя тебя. Пишут, что Советы ни на какую Луну лететь не собираются, и уж тем более женщин в космос запускать никогда не будут. Потому что, мол, про подготовку мужчин-космонавтов русские вообще никогда ничего не рассказывают и не показывают, а ваш отряд только что в детских садах не рекламируют!

— Врут, причем врут нагло. Наш отряд и в детских садах, и в яслях… сейчас девичий комбинезончик «Космонавтка» Дмитровской фабрики по продажам на треть опережает мальчишеского «Космонавта»…

— Это ты им скажи, а я не об этом. Из источников, сама знаешь каких… короче, во второй половине апреля готовится решение комиссии ихнего конгресса о сокращении… о переносе части финансирования их лунной программы на два года.

— Нам же лучше.

— Хуже! Вот почитай, это лично товарищ Струмилин подсчитал: чтобы разогнать инфляцию в США, необходимо, чтобы они пустили в оборот еще минимум три-четыре миллиарда, а они собираются из оборота сразу три вывести! Ты же сама все это еще когда просчитала, а теперь весь наш план срывается! Эту кампанию пропагандистскую ведь газеты там не по придури раскручивают, есть там люди, деньги считать умеющие! Значит так: на наши… на твои фильмы янки уже не клюют, им необходимо, причем еще в первой половине апреля, показать что-то реальное, от чего они заткнутся. Так что приято решение о запуске в космос в первой половине апреля женского экипажа. И полетите на «Союзе».

— Те два, что я заказала, еще не готовы, их только к концу мая доделают.

— Но у нас всегда два в резерве стоят, так что на чем лететь, найдется. И даже две ракеты в Тюратаме уже собраны, осталось только дату полета назначить.

— Тогда двенадцатого апреля.

— Это у нас что? — Николай Семенович перелистнул стоящий у него на столе календарь. — Четверг? А почему именно двенадцатого?

— Потому что я так хочу.