На золотом крыльце – 3 - Евгений Адгурович Капба

* * *

Интерлюдия-2

— ПРЕДЛАГАЮ СЖЕЧЬ ТАМ ВСЕ НАХЕР, — зеленый дракон положил голову на свой хвост и уставился на рыжебородого мужчину в оливковой форме. — ТЕБЕ — СПАСЕННЫЕ ДЕТИ, МНЕ — ЛОКАЛЬНЫЙ ФИЛИАЛ АДА. ЭТО ВЕДЬ СЕРВИТУТ, НИКТО И СЛОВА НЕ СКАЖЕТ. МЫ МОЖЕМ ДОЖДАТЬСЯ ПРОРЫВА ХТОНИ И ОТОРВАТЬСЯ ПО ПОЛНОЙ!

Рыжебородый мужчина в коричневом костюме-тройке прищурился и покачал головой:

— Однако, попутные жертвы! Ингрия — город большой и пестрый, что твое лоскутное одеяло. Мы не можем просто полететь туда и начать причинять добро кому ни попадя. Тоньше нужно работать, тоньше! Сколько у нас есть времени, пока они не соберут всех вместе? Месяц, два? И не смотри на меня так, я лучше тебя знаю, в каких они условиях содержаться, и мне тоже хочется удушить лично каждую паскуду, которая тронула ребят… Но они живы, понимаешь? Живы! И не умрут, потому что для ритуала гадам нужны крепкие и здоровые дети. Мы ведь даже не знаем, где их содержат! И Рикович не знает… Надо под благовидным предлогом оказаться в Ингрии, и осмотреться.

— Вечер встречи выпускников, — подал голос худой рыжий молодой человек, как две капли воды похожий на бородача в костюме. Он был одет в оливковую форму собственного его высочества Поискового батальона. — Мы можем пригласить наших парней и девчат в Ингрию — туда ведь удобнее добираться, чем в Вышемир, это каждому понятно! Выберем ближайшие длинные выходные, снимем целый отель… И расскажем о расследовании, и попросим помощи. Кузевичи, например в Пеллинском колледже работают — могут помочь с организацией. Если у нас будет сотня магов в городе — найдем что угодно!

— ГОША, ТЫ — ГОЛОВА! — радостно оскалился дракон.

— Сам ты — голова! — отмахнулся молодой. — Серафимыч, что скажешь?

— Идеально, — признал Георгий Серафимович. — С этим можно работать. Предлагаю седьмое ноября — как раз четыре выходных.

— Иронично. День официального окончания Восстания Пустоцветов и подписания Омского соглашения о намерениях совпадает с новостильной датой Октябрьской революции на Земле, — уголки губ Гоши дернулись, обозначив улыбку. — У вас она произошла, у нас — закончилась.

— КОНЕЧНО, А ТО МЫ БЕЗ ТЕБЯ НЕ ЗНАЛИ! — саркастично проговорил дракон. — ЗНАЧИТ, СОЗЫВАЕМ РЕБЯТ?

— Однако, с кем я живу в одной голове… — нарочито-трагически прижал ладонь ко лбу Георгий Серафимович. — Невежды! Один называет вооруженный захват власти одной политической партией — революцией, второй — делает вид что много об этом знает и заявляет об этом вот так вот походя! Поясняю: революция — это процесс! Не единомоментный, а протяженный во времени, пусть и скоротечный по меркам истории. Если говорить о революции, то логично будет забыть про Февральскую и Октябрьскую, и называть вещи своими именами — Российская революция 1917 года, или Великая Российская революция — что еще правильнее, учитывая гражданскую войну! Почему, когда мы говорим о Великой Французской революции, то ведем себя корректно, обозначая ее хронологию с 1789 по 1799 годы, а стоит начать разговор об истории отечественной — сразу превращаемся в кретинов?

— ТЫ ЗА БЕЛЫХ АЛИ ЗА КРАСНЫХ? — глумливо спросил дракон.

— Гос-с-поди Боже мой, — вздохнул Пепеляев. - За что мне это?

— ВОТ! А ТО ЗНАЮ Я ВАС, ИСТОРИКОВ! — дракон облизнулся. — ЕСЛИ ВОВРЕМЯ НЕ ОСТАНОВИТЬ — УСТРОИШЬ ТУТ ЛЕКЦИЮ С ПРИЧИНАМИ, ПРЕДПОСЫЛКАМИ, ПОСЛЕДСТВИЯМИ И МОРАЛЬНОЙ СТОРОНОЙ ВОПРОСА, А ПОТОМ ОЧНЕШЬСЯ ЧАСА ЧЕРЕЗ ТРИ — А У ТЕБЯ ТАМ МОЛОКО УБЕЖАЛО!

— А, черт! — встрепенулся Георгий Серафимович. — Действительно! Молоко!

И все трое стремительно истаяли в эфире, вместе с белой беседкой и плетеными креслами.

* * *

— Чего орешь? — спросил Авигдор. — Миха, проснись!

Он потряс меня за плечо. Я в совершенно охреневшем состоянии открыл глаза и сел на кровати.

— Приснится же такое, а? — и потер лицо руками.

— А что там? Чудовища? — гном убедился, что я в порядке, и отошел к своему лежбищу. — Что-то страшное привиделось7

У Беземюллера на тумбочке стоял ноут и звучала фоновая музыка из очередной стрелялки. Ави рубился по сети, когда оставалось свободное время от учебы и тренировок и имел успехи в киберспорте. По крайней мере он нас в этом уверял.

— Ну, там был черный урук. И дракон, — с трудом вспоминал я.

— Чудовища, — кивнул гном. — Это нормально. Дракон — к деньгам снится, уруки — к дракам. Это мне моя троюродная тетя говорила, а она толк в таких вопросах знала!

— В уруках? — уточнил Тинголов со своего места.

Он тоже не спал, читал какую-то книжку на ламбе.

— В снах! — отмахнулся гном. — И че там, Миха, орал-то чего?

— Тут не заорешь! Там был дракон о трех головах, одна — нормальная, зеленая, чешуйчатая, а две — человеческие, похожие как две капли воды друг на друга, но левая с бородой, а правая — без бороды, — утирая холодный пот со лба объяснил я. — Они про Восстание Пустоцветов спорили. А потом та голова, которая чешуйчатая, как заорет: «ТЫ ЗА КРАСНЫХ АЛИ ЗА БЕЛЫХ⁉» Ну я и проснулся. Я вообще-то за бело-синих!

— Вот! — кивнул гном. — Ты это самое и заорал. «За красных или за белых?» А я за контр-террористов сейчас отыгрываю! А орк что?

Я почесал затылок:

— Это, вроде, другой сон был. Предыдущий. Орк оладьи жрал, которые ему эльфийка готовила.

— Красивая? — поинтересовался со своей кровати Руари.

— Красивая, — кивнул я. — Но беременная. От орка.

— Фу, — сказал Тинголов. — Кошмар какой.

— Ну там вроде по согласию всё было. Абы-кому оладушки не готовят! — аргументировал я.

— Ну и бредятина тебе сниться, Миха! — сочувственно проговорил Авигдор. — Это все от фрустрации. Гуляешь там кое с кем вечерами, под деревцами, а дальше — ни-ни! Фрустрация ого-го!

— Типа, у тебя нет фрустрации? — скептически поинтересовался Руа. — А как же твои свидания с Фаечкой Розенбом на подоконнике? Или ты хочешь сказать, охальник гномский, что там все дошло до точки?

— Ой, заткнись! Больно много ты понимаешь! Сам Нимродэльке своей и цветочек не подаришь… Хошь я тебе букет выращу из твоей эльфийской задницы? — предложил Беземюллер.

— Себе