Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый

Вот только я не питал каких-то особенных чувств к этой девушке, будь она хоть сто раз писаной красавицей. А тут еще мой психологический возраст, а мне как-никак семь десятков годков. Так вот, мальчики в семьдесят лет ведут себя несколько иначе, чем такие же мальчики, но лет семнадцати.

Мне есть разница, с кем спать и строить отношения. И портить девку лишь только потому, что у меня проснулся природный зов, я не стану. Но, видимо, я уже несколько иной, так как иду портить ночь Лучану.

— Лучан! Лучан! — подойдя к кибитке, в которой думал застать ещё и Любаву, почти в полный голос говорил я.

— Ратмир, ни стыда у тебя, ни совести, — послышался женский голосок. — Оставил бы ты нас.

Толстая шерстяная ткань отогнулась, показалось довольное лицо итальянца. Так и распирало спросить: «Ну что там? Перепало хоть чего?»

Впрочем, что спрашивать — на правах головы общины я взял да и заглянул. Внутри кибитки лежала Любава — одетая, и всё спальное место было разделено большой и высокой доской, явно выдернутой из какой-то повозки.

Отличная, получается, контрацепция. Между двумя влюблёнными положить доску или бревно, чтобы они даже не видели друг друга. Наверняка это постарался дед Макар. Между тем, я был уверен, что припёрло бы, так влюблённые нашлись бы, как подвинуть дощечку, или продолбить в доске нужные, прости Господи, отверстия. И вообще — тратить драгоценные доски вот на такое… Да пусть плодятся и размножаются, а доска пусть лучше пойдёт на нужное дело.

— Бери свой арбалет, болты. Пойдём медведя брать, — сказал я и отошёл в сторонку.

Лучан поцеловал красавицу, та зарделась, видимо, поняв, что мне всё видно, — и уже скоро во всеоружии мы шли за медведем.

— Десятник, как думаешь поступить? — спрашивал меня Мстивой.

Хотелось пожать плечами и даже признаться, что на медведя я ещё никогда в жизни не охотился… ну или не помню об этом. Вот только, если я голова поселения, так должен соответствовать званию лидера если не во всём, то во многом.

— Лихость свою мы и в бою покажем. А теперь нужно только добыть зверя, — сказал я и указал на большой и убойный арбалет Лучано. — Издали Лучан пусть бьёт. А мы добьём.

Воин пожал плечами, мол, хозяин — барин. Я же понял главное — что ничем не попрал их взглядов на охоту в целом, и на косолапых в частности, так как моя стратегия была принята.

— Вжух! — в полёт отправился первый снаряд.

Арбалетный болт впивается прямо в шею могучего медведя. Мы же с Мстивоем стоим в тридцати шагах от грозного зверя. Копья выставили в его направлении, но отчего-то нет полной уверенности, что если хозяин леса сейчас рванёт в нашу сторону, то мы отважно останемся на своих местах.

Действительно, зверюга был исполинских размеров. Нет, в прошлой жизни я медведей видел. И детей возил в зоопарк, и цирк мы редко, но всё же посещали. И мишки там казались милыми, дружелюбными. А этот зверюга, клыкастый, передними лапами угрожает…

Хозяин леса зарычал так громко, что казалось, сейчас не ветер шатает деревья, а один лишь его грозный рык. Медведь, встав на задние лапы, пошел в сторону, откуда прилетел болт.

Вот только арбалетчика там уже не было. Он сейчас, быстро сместившись, перезаряжал свою «базуку» сильно правее.

— Может, в рогатины возьмём? — словно бы ребёнок, умоляющий родителя разрешить поиграть в телефоне, спрашивал Мстивой.

Я не разделял его рвения пощекотать себе нервы. Может быть, в других условиях и можно было развлечься, но не сейчас. Не говоря о том, что лишиться лучшего воина общины я себе позволить не мог.

— Эх, только никому не говори, голова, что медведя берём вот так, стрелами и самострелами, — явно нехотя, Мстивой стал натягивать тетиву на лук.

— Вжух! — второй арбалетный болт уже впился в бочину зверя.

Следом полетела стрела. Пусть она и пробила шкуру мишки, но глубоко не вошла.

И тут медведь ломанулся в нашу сторону. Я уже было хотел бежать, но воин рядом со мной отбросил в сторону лук, схватился за большое копьё, называемое здесь рогатиной, и приготовился встречать зверя.

Что ж… Мало нам адреналина, подавай еще.

Глава 10

31 декабря 1237 года (6748 от сотворения мира)

— А-а-а! — закричал Мстивой, раззадорив себя, и побежал на медведя.

Я без крика, но последовал за ним. Мстивой направил свою рогатину в сторону медведя, но тот необычайно резво махнул лапищей, отбрасывая в сторону оружие человека, словно бы спичку какую. Медведь заревел, всем своим видом показывая, что сейчас будет рвать на куски посмевшего напасть на него прямоходящего.

Зверь не сводил взгляда черных глаз со Мстивоя, и это позволило мне подойти близко к хозяину леса. Беру разгон и, стараясь не шуметь, стремительно приближаюсь к медведю.

— Вжух! — совсем близко от меня пролетает арбалетный болт, также впивающийся под лопатку хищника.

— И-ух! — на выдохе втыкаю рогатину в спину животному.

Встречаюсь с необычайным сопротивлением, но, вроде бы, всё-таки наконечник входит в тело грозного животного.

Мишка издаёт протяжный рёв, переходящий в вой. Он поворачивается ко мне и делает два взмаха своими лапами. Но, видимо, сил, чтобы приблизиться, у лесного исполина уже нет. Медведь падает на передние лапы, пытается сделать шаг в сторону. Он уже не нападает, он уже хотел бы лишь убежать, признавая своё поражение. Но льётся кровь, уходят силы — и медведь припадает к земле. Встать он уже не сможет.

Но ещё лежит и дышит, пустыми глазами глядя вперёд себя.

— На! — подобрав, своё копьё, с криком Мстивой вонзает его туда, где ещё только что билось сердце.

— Матёрый хозяин! — довольно, с улыбкой маньяка, наблюдая, как животное испускает последний дух, сказал Мстивой. — И снова ты, десятник, наносишь главный удар. Любит тебя Господь Бог, да и старые боги жалуют.

Воин посмотрел на меня с предельной серьёзностью.

— Я ведь и пошёл за тобой, потому что вижу — направлена на тебя любовь богов. Знаю я о той сече, что была в Рязани уже с половцами. Видел я, сколько их полегло и сколько тел кипчаки выносили. А ты выжил… И ещё участвовал в бою и победил… Потому-то я с тобой, — признался мне