Когда солнце взойдет на западе - Анна Кей

Ледяной взгляд Кику обжег не хуже раскаленного клинка, и будь Аямэ семь, она пришла бы в ужас, но не сейчас, когда по духовным силам она превосходила любого мужчину их клана. Никто из клана Сайто не мог ей противостоять. И матушка об этом знала.

– За мной. – В голосе прозвучали властные и нетерпеливые нотки, а Аямэ позволила себе ухмыльнуться. Прошли годы с тех пор, как она боялась хоть кого-то в этом клане. Пусть теперь боятся ее.

Быстро и уверенно прикрепив к поясу ножны, она последовала за матерью. Кику шла медленно. Тяжелый, не предназначенный для повседневной носки наряд наверняка давил на плечи, но она все равно шла вперед с неповторимой уверенностью и достоинством. Истинная госпожа, о чем в прежние времена Кику не забывала напоминать нерадивой дочери. Сейчас же их путь проходил в молчании, чему Аямэ радовалась. Отвечать на колкости вроде тех, что ей пора искать мужа, а не бегать по горам и лесам, убивая чудовищ, не было никакого желания.

– Ты ранена? – неожиданно спросила мать, и Аямэ на какое-то мгновение подумала, что той не плевать на нее. Но мысль исчезла так же быстро, как и появилась, когда Кику продолжила: – Шрамы – достояние мужчин. Они демонстрируют их силу и способность защитить себя и свою семью. Девушкам же шрамы ни к чему.

Тишина, повисшая между ними как капля дождя на листке, готовая вот-вот сорваться, давила, и, когда стало ясно, что матушка все же ожидает ответа, Аямэ произнесла:

– Последний видимый шрам мне оставил Сусаноо-сама. Так что нет, не ранена.

В голос Аямэ все же пробралось едва сдерживаемое злорадство. Метку в форме ладони бога все признали благословенной. Древние старики Сайто, из тех, кто давно покинул Совет старейшин и которые уже почти ослепли или едва ходили, едва не молились на будущую главу, и Кику ничего не могла с этим поделать, понимая, насколько редкий дар получила дочь. Но оставь на Аямэ метку ёкай, мать устроила бы скандал, требуя немедленно бросить оммёдо и вернуться в клан. Крики бы Аямэ проигнорировала, но сама ссора наверняка повлекла бы за собой слухи, а это могло повредить репутации клана, столь идеальной для окружающего мира.

Аямэ казалось это забавным – во всей стране почитали Сайто, полагая их образцом для подражания, но внутри клан прогнил, как прекрасный внешне, но выеденный червями фрукт.

Зал глициний – основной зал, в котором собирались глава клана, его семья, Совет старейшин и некоторые высокопоставленные оммёдзи, – уже был переполнен. Аромат благовоний, смешанный с запахами пота, дешевого и дорогого саке[23] и старческих тел, ударил по обонянию, и Аямэ едва не развернулась и не сбежала отсюда подальше, подхватив повыше полы кимоно. Сёдзи, выходящие на улицу, наглухо закрыли и запечатали талисманами с сикигами, чтобы ни одна живая душа не проникла внутрь и не услышала ничего лишнего.

Как будто здесь хоть когда-то обсуждали что-то достаточно важное.

Матушка с видом императрицы, снизошедшей до своих слуг, прошла через весь зал и с неожиданной для такого громоздкого наряда ловкостью и изяществом села позади отца. Оставшееся свободное место находилось по правую руку от главы клана, который нечитаемым взглядом смотрел на Аямэ. Судя по одежде – распахнутое на груди кимоно и запыленные хакама, – он не удосужился привести себя в порядок и пришел на собрание прямиком из додзё.

В тишине, что воцарилась с ее прибытием, Аямэ просеменила к своему месту, мысленно проклиная всех, кто сейчас тихо посмеивался над ней. Сделать более широкий шаг в кимоно не представлялось возможным, так что она едва передвигалась, в то время как остальные – мужчины и несколько женщин – были в пусть и формальных, но удобных хакама. Неудивительно, что они позволили себе перешептывания и тихие насмешки над наследницей клана. Она все еще не могла понять, почему большинство до сих пор воспринимали ее только как неразумное и вспыльчивое дитя.

Девушки, насколько Аямэ помнила, всегда ходили с чуть опущенным подбородком, но она не собиралась следовать этому правилу. Вскинув голову, чтобы смотреть на всех сверху вниз, Аямэ добралась до своего места и села настолько аккуратно, что даже мать не нашла бы в ее движениях изъяна. Стоило Аямэ устроиться, как разговоры вернулись, но она чувствовала на себе любопытные взгляды. И только один из них не раздражал.

Хитоси был одним из немногих членов клана, кого она искренне ценила. Аямэ встретил знакомый изгиб кривой улыбки, навсегда застывшей на его лице из-за шрама, оставленного ёкаем почти десять лет назад. Шрам тянулся от правого уголка губ вверх, искажая приятное глазу лицо. Хитоси сидел точно напротив Аямэ, по левую сторону от отца, как запасной наследник. Ей же предстояло сидеть рядом с Рюити.

В отличие от Хитоси – настоящего родственника, ведь их с Аямэ отцы были родными братьями, – Рюити, хоть и относился к основной ветви клана Сайто, не мог претендовать на место его главы. Отец вбил в Рюити пренебрежение к женщинам, и он вырос с мыслью, что лишь мужчины могут руководить кланом. Он недолюбливал Аямэ, презирал худощавого Хитоси и ненавидел сам факт того, что ему никогда не достанется власть. А его пренебрежение к женщинам Аямэ никогда не могла понять, ведь именно из-за матери Рюити включили в основную ветвь клана. Его отец, внебрачный ребенок от случайной связи одного Сайто из боковой ветви клана и юдзё, смог добиться должного уважения благодаря упорному труду и удачному браку. Зарекомендовав себя как способного оммёдзи, он быстро очаровал одну из сестер Юти, женился и вошел в основную ветвь клана, хоть и без права стать главой.

– Для кого-то столь незначительного ты много о себе мнишь. Все ждали только тебя, – возмущенно и с отвращением прошептал Рюити, с высоты своего роста глядя на Аямэ. Медвежье тело – крупное, высокое и такое же неповоротливое в большинстве случаев – нависало над крохотной на его фоне Аямэ. Хитоси напрягся. Она видела, как он сжал кулаки и чуть подался вперед. Незначительно, никто и не заметил, посчитав, что он интересуется предложенными закусками, но она знала его лучше.

– Я пришла вместе с матерью, которая вошла первой, – спокойно ответила Аямэ, бросив предупреждающий взгляд на Хитоси, чтобы тот не лез. – Больше похоже, что все ждали ее, а не меня. Или ты так пытаешься оскорбить старшую госпожу, указав, что она много о себе мнит?

Рюити поперхнулся воздухом, не найдя быстрого ответа, пока Аямэ делано равнодушно наливала себе саке, предложенное гостям, – перед каждым из присутствующих стоял чабудай[24] с выпивкой, закусками и водой.

– А ты ловко переводишь разговор, – нашелся Рюити, склоняясь к Аямэ. Со стороны это выглядело как тихий личный разговор, но на деле Рюити нависал над Аямэ в безуспешной угрозе.

– Оставь сестру в покое. – Тихий, но твердый голос заставил Рюити замереть и вернуться на свое место с кривой улыбкой на лице.

– Это ее-то ты назвал сестрой?

Аямэ обернулась, чтобы лучше рассмотреть Рёту. Он был младше Рюити на год и, как и полагается родному брату, походил на Рюити почти во всем, начиная от внешности и заканчивая голосом, но совершенно отличался характером – собранным, даже в какой-то мере холодным. Он редко вступал в споры, предпочитал думать и только потом действовать, а свободное время проводил не в компании юдзё, как Рюити, а закопавшись в свитки и книги. Если кому в этой ветви клана и достался ум, то однозначно Рёте.

– Послушай младшего брата, Рюити-кун[25]. В противном случае не сосчитаешь зубов. – Аямэ ухмыльнулась, приподнимая чашу с саке и наблюдая за покрасневшим от злости Рюити. Рёта промолчал, но зубы сжал так крепко, что на скулах заходили желваки. Пусть он никогда не показывал своей враждебности, но недолюбливал Аямэ так же сильно, как и Рюити.

– Мелкая дрянь, когда-нибудь ты оступишься, и тогда я… – прошептал Рюити взбешенно, ухватил Аямэ за руку и сжал изо всех сил. Она вывернулась из его хватки и сама впилась тонкими пальцами в его туго замотанное бинтами запястье – последствие неудачной тренировки или битвы с ёкаями. На повязках тут же проступила кровь.

– Тебе в жизни не достичь того, чего я добилась к своим восемнадцати годам, – сверкнув глазами, которые на мгновение стали ярче, тихо прошипела Аямэ в ответ. В гомоне голосов ее не слышали, так