Мир в пепле: выжить или умереть! - Nazir Magomedov

Тепло! Им вредит сильный жар! Мысль пронзила Макса, как молния. Он не знал, что это, но понял как с этим бороться. Хотя бы на секунду.

— Света! Беги сюда! — закричал он, не отрывая глаз от корчащегося в пламени существа. Девчонка, вся в слезах, но живая, выскочила из кухни и прижалась к его ногам.

Макс схватил Свету на руки, вынес на улицу и поставил за спину. Существо, сбив пламя с руки (рука была теперь черной, обугленной, дымящейся, и двигалась с трудом), выползло из дома. Его черные глазницы были устремлены на Макса. Шипение стало громче, злобнее. Оно поползло к нему, оставляя на земле влажный, перламутровый след. Холод снова накатил волной.

Макс оглянулся. Его мастерская. Гараж. Там был автоген. Баллоны с кислородом и ацетиленом. *Оружие*. Настоящее оружие.

— Держись, Свет! — Он схватил девочку за руку и рванул к гаражу. За спиной слышалось мерзкое шлепанье и шипение преследователя.

Он втолкнул Свету в гараж, сам прыгнул следом, захлопнул тяжелую металлическую дверь и задвинул на засов. Снаружи раздался удар. Дверь прогнулась, но выдержала. Еще удар. Металл застонал. *Оно сильное. Очень сильное.

Макс не терял ни секунды. Он бросился к автогену. Руки, привыкшие к инструменту, действовали на автомате, несмотря на дрожь от адреналина: открыл вентили на баллонах, проверил давление, чиркнул зажигалкой. Голубое пламя резака с шипением вырвалось из мундштука. Жар ударил в лицо — живой, настоящий, противостоящий ледяному ужасу за дверью.

Следующий удар вырвал засов из гнезд. Дверь распахнулась. Существо заполнило проем. Его обугленная рука дымилась, но перламутровая плоть на остальном теле пульсировала с новой силой. Холодный взгляд черных глазниц нашел Макса с резаком в руках.

Макс не стал ждать. Он шагнул навстречу. Не отступая. Не прячась. Стиснув зубы, он направил жало голубого пламени прямо в центр студенистой массы, заполнявшей дверной проем.

Вопль существа заглушил даже шипение резака. Бело-голубое пламя, температура которого плавила сталь, ударило в перламутровую плоть. Эффект был сокрушительным. Плоть не просто вскипала — она *испарялась*. Черные клубы едкого дыма заполнили гараж. Существо корчилось, пытаясь отползти, но Макс шел за ним, ведя резак, как штурмовик огнемет. Он выжигал эту мерзость с земли. Сантиметр за сантиметром. Пока от существа не осталось лишь дымящаяся, черная, безжизненная лужа на пороге гаража и смрад паленой плоти и озона.

Макс выключил резак. Тишина, наступившая после воя и шипения, была оглушительной. Он тяжело дышал, опираясь на колено, чувствуя, как трясутся руки не от страха, а от дикого напряжения и ярости. Светка прижалась к его ноге, всхлипывая.

Он посмотрел на дымящиеся останки. На мощный инструмент в своей руке. На испуганную девочку. На горящий горизонт за окном гаража, где пылал Обнинск.

Старый мир рухнул. Наступил хаос, полный леденящих кошмаров. Но Максим Бардин, бывший танкист, нынешний деревенский автослесарь, только что понял две вещи:

1. Эти твари могут быть убиты.

2. Он знает, как это делать.

Он поднял голову, глядя в багровое зарево. Страх никуда не делся. Но его перекрывало другое чувство — яростная, холодная решимость. Он выжил. Он нашел оружие. И он не собирался сдаваться.

— Ладно, Свет, — его голос был хриплым, но твердым. Он потянулся к верстаку, где лежала его армейская фляжка и банка тушенки. — Перекусим. А потом... придется готовиться. Нас ищут. И нам нужно больше огня. Гораздо больше.

Он взглянул на сварочный аппарат, на груду металлолома в углу, на мощный дизель-генератор (который теперь был бесполезен, но его двигатель...). В глазах Макса, привыкших разбирать и собирать механизмы, мелькнула искра. Не просто выживания. Созидания. Созидания оружия в этом новом, ужасном мире.

Глава 3

Глава 3: Первая Искра Кузницы

Адское зарево над Обнинском к утру не погасло. Оно лишь сменило яростный багровый цвет на мрачное, дымное марево, затянувшее весь южный горизонт. Воздух в Заречье пропитался запахом гари, странной озоновой остротой и... тишиной. Не мирной, а тяжелой, гнетущей, как перед грозой, которая никогда не разразится. Птицы не пели. Собаки не лаяли. Только ветер шелестел сухими листьями да где-то вдалеке, за лесом, эхом отдавался редкий выстрел или глухой взрыв.

Максим Бардин не спал. Глаза горели от усталости и адреналина, но руки работали четко, автоматически. Светка, завернутая в его старую армейскую куртку, дрожала, прижавшись к стене гаража, но слезы высохли. Ее огромные глаза, полные немого ужаса, следили за каждым его движением.

Гараж превращался в крепость. Тяжелые металлические стеллажи, сваленные на бок, перекрыли единственное окно. Верстак был отодвинут к двери, создавая дополнительный барьер. На полу валялись обрезки труб, уголков, листы профнастила – заготовки для будущей брони. Но главное оружие лежало на верстаке: автоген. Баллоны были надежно закреплены. Рядом – сварочная маска, перчатки, связка электродов. И еще кое-что: Макс притащил из дома старый садовый опрыскиватель. Сейчас он копошился над ним, откручивая форсунку, соединяя шланг не с баком, а с… баллоном с пропаном от газовой плиты. В баке опрыскивателя плескалась не вода, а солярка, смешанная с моторным маслом – густая, липкая смесь.

— Дядя Макс… что это? — тихо спросила Света, указывая на опрыскиватель.

— Огнедышащий пукач, Свет, — Макс попытался улыбнуться, но получилось жестко. — Чтобы гадов жечь на расстоянии. Автоген – штука мощная, но тяжелая, привязан к баллонам. А это… мобильнее. Надеюсь.

Он закончил переделку. Получилось грубо, опасно, но логично: пропан создает давление и горючую смесь, солярка с маслом – липкую горящую жидкость. Примитивный огнемет. *"Жар" в миниатюре*, вспомнил он рассказ Кремня. Мысль о том, что где-то там, в Новосибирске, такие же как он, кулибины, придумывают похожее оружие, придавала странную уверенность. Они не одни.

Внезапно снаружи донесся шум. Не шипение Искаженных, а человеческие голоса. Панические, перебивающие друг друга. И топот ног по щебню дороги.

Макс схватил самодельный огнемет, сунул Свету в дальний угол за бочку с маслом, накрыл куском брезента.

— Сиди тихо! Как мышка! — прошипел он и прильнул к щели в заложенном окне.

По дороге метались трое. Мужчина лет сорока в разорванной куртке, волоча за руку плачущую женщину. За ними, спотыкаясь, бежал подросток с потрясенным лицом. Они бежали от деревни, в сторону леса, оглядываясь на что-то невидимое сзади. И это "что-то" появилось.

Из-за крайнего дома,