Станция "Фронтир" - Никита Семин

Дмитрий двинулся. Не пошёл – поплыл. Каждый шаг – холодный, размеренный удар сапога по решётке. Тук. Тук. Тук. Властно. Воздух вокруг него сгустился, заставив стражников у операционной зоны инстинктивно отпятиться на полшага. Группа, ждавшая – две женщины и пара охранников – застыла. Напряжение висело в воздухе, густое, как смог. Почти страх.

Тара Бейли. Первой бросалась в глаза. Стояла каменная глыба. Платиновый ёжик волос, шрам над бровью ловил тусклый свет. Но главное – глаза. Бледные. Ледяные осколки. Встретили взгляд юноши – без тени дрожи. Без страха.

– Протоколы непрерывности активированы в отсутствие Дома Харканс. Эффективность… поддерживается. – Голос – отчёт. Сухой выстрел. Палец – резкий укол – в схему на терминале, – Несанкционированные биометки в Отсеке Шесть. Расследование инициировано. – Ни оправданий. Ничего, кроме фактов и скрытого, как ржавый гвоздь, раздражения.

Рядом Минди Шон – перепуганная птичка в клетке. Лазурная кожа Ваэри блестела от пота. Аметистовые глаза – огромные, с отсутствующими зрачками – метались.

– Д-да! – Голос сорвался, – Эксплуатационные расходы… В бухгалтерии дыра! Двадцать три тысячи кредитов, лорд-командующий! Но я заткну! Клянусь! – Выпалила, прижимая мерцающий планшет к груди, как щит от гнева. Лазурные пальцы дрожали, оставляя влажные отпечатки на экране.

За Дмитрием, будто тени из самого ада, замерли двое оруженосцев. Не просто стояли – вросли в палубу. Козырьки тонированные – лица спрятаны, превратив их в бездушные маски рока. Пальцы в перчатках не лежали на рукоятках дробовиков – они обжимали их, как горло врага. Готовые сорвать с магнитных креплений за мгновение до выстрела. Рядом стражники станции заёрзали, руки рефлекторно потянулись к дубинкам. Щёлк – не звук, а взгляд Тары Бейли. Молниеносный. Холодный. Как лезвие по горлу. Пальцы стражников замерли в сантиметре от оружия. Чей-то сдавленный вдох – единственный звук в вдруг ставшем сиропно-густом воздухе. Вызов. Страх. Всё смешалось.

– Насколько я понимаю, – начал Дмитрий. Голос – спокойная гладь пруда, под которой бьётся стальная щука. Взгляд скользнул с Тары (ледяные осколки глаз встретили без дрожи) на Минди (та чуть не подпрыгнула, как на раскалённой сковороде) и обратно к Бейли, – Станцией заправляли вы, в отсутствие представителя моего Дома? – Вопрос повис, тяжёлый, пропитанный озоном и немой угрозой.

Дмитрий дал паузе растянуться. Стал осязаемой преградой. Он чувствовал вибрацию страха от Минди – мелкую дрожь в лазурных ручонках, впившихся в планшет-щит. Видел вызов Тары – это чуть выставленное плечо, подбородок, задранный немного выше, чем надо. Холодный алгоритм в стальных глазах взвешивал оба полюса. Потом – поворот к Минди. – Расслабься, Минди Шон, – бросил молодой человек, нарочито фамильярно, сбивая с толку, – Я пока не гонюсь за каждой пропавшей копейкой. – Уголки губ дрогнули в подобии улыбки. Но глаза... Глаза оставались мёртвыми озёрами. Ни тепла. Ни шутки. Только лёд.

– В ближайшие месяцы, – продолжил он, глядя уже поверх неё, в пустоту, где гудел «Фронтир», – Дом Харканс будет интересовать только десятина. Уверен, ты найдёшь способ... залатать дыры во внутренней бухгалтерии. Сама. Без шума.

Минди побледнела. Лазурная кожа приобрела мертвенно-серый оттенок, будто девушку обсыпали пеплом. Костяшки пальцев, впившихся в планшет, побелели. Аметистовый взгляд метнулся к Дмитрию, ища хоть искру пощады в каменном лице – и не найдя ничего. Пустота.

Взгляд юноши, холодный и неумолимый, как око сканера, медленно переключился с дрожащей Минди обратно к Таре. Встретился со стальным взглядом, всё ещё прикованным к нему. Между ними натянулась незримая струна. Тугая. Звенящая немым: «Ну что?»

– Вы поддерживали станцию, – констатировал Харканс, делая ударение на «поддерживали», – в более или менее... презентабельном виде. Рад, что мы будем работать вместе. – Формально. Вежливо. Молодой человек протянул руку. Жест протокола, пустой, как вакуум за иллюминатором.

БАМ! Острая, белая боль вонзилась в висок. Нейроимплант взревел сиреной в черепе. Не текст – вспышки, выжигающие сознание: · ИИ "Софи": Целостность 99.7%. – Цифры горели ядовито-зелёным. Ложь! Слишком сладко! · Сеть: Хрупкая. Бэкдоры: 12 (Данные/Контроль/Наблюдение). Запечатано. – Статус мигнул и погас. Наглая, глупая ложь?! Ледяная игла вдоль хребта. · Тара Бейли: Агрессия +47%. Код: Кинжал-7. – Красный шип графика вонзился, подобно крику в морге. Вкус железа на языке. Мысль пронеслась, острая и холодная, сквозь боль: «Чувствительная Софи врёт... Сеть – дырявое решето, а Бейли – бракованная бомба на взводе. Идеальный "Фронтир"». Тьфу! Запястье дёрнулось вниз – резкий, отрывистый жест «отбой!». Внутричерепной гул стих, оставив звенящую пустоту.

И привкус горечи. Как после плохого кофе, – С ИИ и сетью разберёмся. Позже, – отчеканил мысленно Харканс, глядя сквозь Бейли, будто видя те самые двенадцать чёрных дыр за её спиной. – Сначала угрозы. Физические.

Голограмма Софи дёрнулась, как плохой сигнал. Лицо исказилось на миг, – Извините-извините! Гравитационная... повторная калибровка завершена! Все системы... оптимальны? – Голос ИИ дрожал, цифровые "локоны" виртуальных волос казались растрёпанными. Короткий вой статики – и снова натянутая, фальшивая бодрость. Притворщица.

Оруженосцы Дмитрия среагировали синхронно. Металлический щелк-щёлк – дробовики переведены в "походное". Костяшки расслабились, но позы – все ещё напряжённые статуи. Накал упал на микрон – стражники станции чуть разжали кулаки. Тара Бейли не пропустила этот сдвиг. Большой палец ослабил хватку на рукояти пистолета, но глаза – сканирующие, холодные – не отрывались от Дмитрия. Немой вопрос: «Что ты только что увидел?» Но вслух бросила лишь: – Ваши покои. За мной. – Резкий поворот, будто по уставу. Приказ, а не предложение.

Минди Шон вздрогнула, едва не выронив планшет. – Покои «Куколка»! Гермозона! Панорамный вид! Шелковое бельё Ваери – копируемое! Климат – терранский стандарт! Я лично чистила фильтры! – Голос сорвался от нервов и жгучего желания угодить. Она рванула за Тарой, будто привязанная невидимой верёвкой.

– Благодарю, милые дамы, – произнёс Дмитрий с вежливой, ледяной улыбкой, что не добралась до глаз. Следовал к лифту. Лавандовые щёки Шон потемнели до фиолетового – "милые дамы" звучало здесь как пощёчина. Насмешка.

Бейли ткнула кулаком в панель. Двери лифта с шипеньем разъехались, выпуская волну вони: дешёвая машинная смазка, пыль и что-то кислое. Дух Фронтира.

– Крисалис. Сектор Синий, подуровень девять. Частный доступ, – бросила начальница охраны, входя первой. – Твои предшественники... обожали свои земные нежности. – В слове "предшественники" – кислота презрения. Острая, как ржавый гвоздь.

Лифт с грохотом рванул вниз. Минди прилипла к стене, стараясь держаться подальше от Тары. Мерцающий свет выхватывал капли пота на шее