Соединенные Штаты России 3 - Полина Ром

Надувшийся Гек уселся за общий стол и начал не торопясь постукивать ложкой по нему.

Скрип повернулся к Риму, и командиру на миг показалось, что синее мерцание глаз у того пропало. Рим моргнул — нет, синеглазка выглядел так же, как и всегда: всё то же слабое и мягкое синее свечение радужки.

— Рим, я вот что думаю, — сказал Скрип. — Наружу выбираться рано или поздно надо, конечно. Но не обязательно как боги. Можно, скажем, анонимно. Вспомни, как в испанский городишко выбирались.

— Мимикрируя под местных? — усомнился Цинк.

— Да. — Скрип повернулся к нему и Рим сразу напрягся. Мерцание «синеглазки» снова пропало, и так же быстро появилось.

«Что за черт⁈ — в замешательстве подумал Рим. — Неужели никто больше этого не видит? Или это у меня со зрением что-то?».

Началось обсуждение того, каким именно образом лучше снова показаться людям. В обсуждении приняли участие все без исключения. Рим присоединился, желая отвлечься от мыслей о странных глазах связиста.

Прав был Фаэт. Нужно определиться, вся у него с башкой в порядке, а уже потом выносить суждения глобального характера. В конце концов, среди тутошных богов он самый главный. Стоит принять неверное решение — и все, планете кирдык.

Холодок пробежал по спине Рима от осознания этой простой истины. Раньше обдумать свою божественную природу и расценить ее как ответственность он толком и не мог. Всегда не хватало времени. Они постоянно были чем-то заняты. Возможно, для того Рим и искал себе занятость, чтобы избежать тяжёлых мыслей.

Но без малого сотня лет, проведенных в криосне, невидимым прессом давила на него, отсекала сомнения, оставшиеся там, в 15 столетии. Старые вопросы всплыли по новой.

Что они будут делать со своим всемогуществом?

— Не спать. — Фифа положила перед ним ложку. На этот раз Рим не стал раздумываться, откуда она взялась — просто принялся хлебать горячее варево. Вроде одни овощи и приправы, а вкусно получилось. Наверняка Фифа догадалась затариться специями. И где только нашла, в 15-м веке?

Пока они ели, рядом неслышно, возник андроид и заговорил:

— Николай Валерьевич, Максим Сергеевич — прошу после еды последовать за мной.

Скрип разом проглотил рагу, едва не поперхнувшись, и вопросительно посмотрел. Рим перевёл взгляд на Задрота и замер. У того, похоже, синим осветился лишь один глаз.

Рим заморгал, даже постучал себя ложкой по лбу, не задумываясь о том, как это смотрится. Глянул снова.

Задрот выглядел так же, как прежде, с обычными синими глазами.

— Зачем? — как-то испуганно спросил Задрот.

— В медотсек, — ответил андроид. — Вам требуется сделать дополнительное обследование.

— Требуется так требуется, — пробормотал Скрип, громко шаркая табуреткой и бросая ложку на стол. — Давай, Задрот, пойдём уже.

Рим с тревогой проводил их взглядом. Потом поймал вопросительный взгляд Цинка и пожал плечами. Доверие Фаэту по прежнему оставалось аксиомой, не требующей доказательств. Иначе всем их планам и мыслям о себе — грош цена.

— Ладно, народ, собрались, — сказал Рим, отодвигая от себя пустую тарелку. — Решаем проблему.

— Мог бы и «спасибо» сказать, — пробурчала Фифа, убирая тарелки.

— Спасибо. — Рим не позволил себя смутить. — Возвращаемся к теме. 1588-й год. О каком сражении говорил Фаэт?

— Гравелинское сражение, — сказала Фифа, складывая пустые тарелки в инопланетный очиститель. — Подробности не помню.

— Я помню, — неожиданно хлопнул ладонью по столу Кот. — Сто тридцать кораблей Испании сунулись в Британию и позорно огребли. Почти все пошли на дно. А команда — на корм рыбам. Да, не все кораблики там были военными, были еще торговые, логистические…

— Откуда знаешь? — тут же навострился Цинк. — С каких пор ты у нас фанат истории?

— Да в игрушки играл, — невозмутимо ответил Кот. — С корабликами. Гравелинское сражение — один из базовых сценариев.

— И Испания там проиграла Англии? — уточнил Рим.

Кот кивнул.

— А теперь, значит, выиграла… — Бык задумчиво почесал подбородок. — Интересно, почему?

— Ну, это вопрос нетрудный, — размышлял вслух Рим. — Мы сорвали их планы по захвату Америки, и они направили силы на экспансию внутри Европы. Думаю, Англией дело не обошлось. Наверняка испанцы прыгнули на всех своих соседей. Британский флот в то время был самый мощный на планете. Ну, в изведанной её части.

— Знаешь, командир, — вяло скривился Дзю. — Мне, честно сказать, все эти европейские разборки всегда были до одного места. Только не злись, я объясню суть.

— Объясни.

— Мы, русские, всегда с ней собачились. С Европой. И было неважно, кто там на нас бочку катил. Британцы, хренанцы, пруссаки какие, или басурманы. Со временем огребали все. Так что, если глобально — то какая нам разница? Немцы будут рукоблудствовать, сквайры или лягушатники — не пофиг ли?

Закрыв лицо ладонью, Рим пробормотал безмолвные ругательства и вслух произнёс:

— Знаешь, Дзю, лучше бы ты в игрушки играл. Вместе с Котом.

Дзю деликатно кашлянул и умолк.

— Через пару сотен лет на Россию бочку катить будет уже Наполеон, — продолжал Рим. — А это, я напомню, тот перец, который нагнул вообще всех, кроме России и Англии. Знаешь, почему?

— Генерал Мороз помог, — заулыбался Дзю.

— Фифа, — попросил Рим, — тресни его, пожалуйста, половником по башке.

— Половника нет, — заявила Фифа. — Могу кастрюлей.

— Кастрюля сойдёт?

— Нет, нет, вы что⁈ — «испугался» Дзю и замахал руками. — Лучше на словах объясните. Если тупанул, то признаю.

— Морские пути, — устало произнес Рим. — Наполеон воевал с Россией на земле — и потому проиграл, да. Но с Англией он собачился в морских водах. Кто знает, что было бы, если бы тогда он взял ещё и Англию? Да мог бы позже легко захватить Петербург, достаточно приплыть полным флотом на Неву. Во всем цивилизованном свете остались бы только русские и французы. И неизвестно бы ещё, чем дело кончилось. Короче, ругай британцев или нет, но тогда они нам конкретно подсобили уже тем, что просто не слили до конца бонапартистским корабликам.

— А сейчас британцев, считай, на военной карте уже нет, — закончил Цинк. — Если гегемония Испании теперь надолго — то, возможно, и Наполеона никакого не будет, а появится кто пострашнее. И это полный раскардаш в известной нам истории. Мы ни на что не сможем повлиять, и ничего не сможем исправить. Даже если у нас миллион боевых летающих тарелок будет, и миллиарды лазерных пушек. Мы просто не будем знать, куда и как применить всё это добро. Куда приложить силу. А что есть сила без должного применения — надеюсь, объяснять не надо.

Все присутствующие приобрели крайне сосредоточенные выражения лица. Рим понимал, что почти все подумали об известных