Соединенные Штаты России 3 - Полина Ром

— Значит, наша глобальная задача какая? — произнес Рим.

Никто ему не ответил. То ли боясь сморозить глупость, то ли ждали, пока глупость сморозит он.

Но командира было уже не остановить. Его голова, наконец, заработала на полную катушку — спасибо супу из помидоров. Рим почувствовал даже неуместный азарт при мысли, что сейчас, быть может, играет в интеллектуальные догонялки с самим Фаэтом.

— Мы уже влезли в историю, — сказал Рим. — И, прямо признаем, изменили её бесповоротно. Но мы не можем в неё влезать слишком уж глобально. Мы имеем право только на контролируемые изменения, чтобы общее направление развитие человечества не менялось. Начнем сильно загоняться — и человечество скатится в хаос. И тогда вместо его спасителей мы станем его ликвидаторами. Нельзя допустить, чтобы какая-то из сторон получила слишком сильное преимущество над всеми остальными нациями и государствами.

— Браво, Рим! — послышался с потолка голос Фаэта. — Приятно слышать, что вы всё наконец поняли. И признаете и легко примите тот факт, что Новая Россия слишком уж сильно развилась за время вашего криосна. С этим нужно что-то делать.

Разумовскому потребовалось всё самообладание, чтобы скрыть эмоции от остальных. В своей речи он совсем не имел в виду ограничения развития родной страны, что бы ни понимали под этими словами, но не признать чудовищной правоты Фаэта он тоже не мог.

Время поиска новых врагов прошло. Их новой миссией станет поддержка мира на земле. А для этого потребуется удерживать тонкий геополитический баланс по всей планете.

Глава 3

Поначалу воцарилась тишина. Цинк сидел, упираясь в подбородок кулаками, и о чем-то усиленно размышлял. Кот сделал вид, что ест, хотя уже больше тыкал ложкой в остаток пищевого кубика, скачущий по тарелке. Остальные, озабоченно переглядывались.

Похоже, команда срочно нуждалась в непосредственно команде. Точнее, в конкретной задаче, высказанной слух, внятно, без прикрас. Поэтому взгляды и упирались в Рима.

Командир же пока не совсем представлял, что именно им нужно делать, Впрочем, действовать в условиях недостатка оперативных данных ему было не впервые. И он знал, что нездоровая импровизация — худший вариант.

— Доедайте не спеша, — распорядился он. — Потом отправляемся во внешний мир. Посмотрим своими глазами, что там нового.

— Точно! — Бык с шумом опустил кулак на стол. — Потолкуем с правителем. Власть же никогда не уходит, она всегда есть.

— Лишь бы нас не забыли, — предположила Фифа.

— Забываются боги, которые оказались бесполезны, — прервал Цинк. — А мы принесли им дары.

— Думаешь? — покосился Бык.

— Вот и узнаем, — решительно сказал Рим. — Хватит теорию строить, и из пустого в порожнее лить.

— Я вот только одного не пойму, командир, — подал голос Чук. — Что такого плохого, если Россия станет впереди планеты всей?

Разумовский ответил не сразу. Он знал, что рано или поздно кто-то задаст этот идиотский вопрос. И заранее заготовил ответ, прежде чем половина команды успела открыть рты, чтобы вывалить ответы собственные, которые могли стать еще более идиотскими.

— Потому что грош цена нашей миссии, если благополучие Новой России будет достигнуто ценой краха всей остальной планеты, — жестко сказал он, глядя на Чука в упор. — Наша задача — вести за собой других, а не вампирить за их счёт. Мы не создаем колонии. Мы помогаем, договариваемся о взаимовыручке. Сам пропадай, а товарища выручай. Забыл?

— Я не забыл, командир, — мотнул башкой Чук. — Я не об этом. Может, если Россия станет единственным цивилизованным местом, то так оно и нужно? И это как бы нормальная тема? Ну, типа естественный порядок вещей? Извини, Рим, но затрахало меня, что у любого нормального русского, стоит ему чего-то в этой жизни добиться, вечно возникает такое вот гадкое чувство вины за свой успех. Как будто это всё не моё, и делиться нужно.

— То есть ты бы не поделился с товарищем? — спросил Цинк.

Чук как будто сразу слегка уменьшился в размере.

— С товарищем — без вопросов, — ответил он, тем не менее, твердо. — С нейтральным соседом — может быть. Если бы получил что-то взамен. А с врагом — нет. Не поделился бы.

— Чук прав, — неожиданно вставила Фифа. — Что-то я не помню, чтобы Россия осыпала дарами захватчиков. Вернее, такое случалось в истории, но никогда до добра не доводило.

— Верно! — рявкнул Бык. — Супостатам надо ноги отрывать!

— Так, замолчали все! — резко сказал Рим. — Не для того Фаэт допустил нас к знаниям и технологиям, чтобы мы о своей шкуре заботились. Наша миссия, если кто забыл, то я напомню — поднять благополучие всех народов. Всех стран. Никого не уничтожая и не поглощая. Развеять факелом тьму неизвестности будущего. И позволить развиваться всем. Мир для нас — не ресурс. Мир — беспомощные вагоны, а мы — локомотив. Когда это вы начали больше о своей заднице думать⁈ Или вас клещ покусал, пока в криокамере валялись⁈

Последнюю фразы Рим проговорил с уже ощутимым раздражением, а не произнёс спокойно, чувствуя, как у него колотится сердце. Вся команда смотрела на него, ожидая, что он что-то добавит, но Рим лишь глотнул воды и поднялся.

— Я понимаю, — всё же добавил он. — Вы все остались собой, и это хорошо, но поймите, нет смысла сейчас обсуждать, что есть русская идея. Для остального мира мы боги — но боги нужны, покуда приносят знание, а не меч. Приплывёт Непобедимая Армада? Значит, найдем способ, как отправить ее на дно — но чтобы Испания не пострадала. Приплывут пираты — найдем способ, как мобилизовать их на охрану торговых путей. Но прежде всего — нам надо выбраться в мир и показать себя. Не позорными выползками в город, а торжественно, с полным осознанием и принятием ответственности. Лично выйдем — узнаем всю обстановку на поле.

— Я все равно не понимаю, почему нас именно сейчас разбудили, — признался Кот. — Из-за того, что за тридевять земель отсюда сотня корабликов потопила другую?

— Умный Кот, — похвалил Рим. — Поешь сметаны, заслужил. Ты попал в точку. Объясняю. Нас разбудили, потому что перемены в мире пошли настолько хаотично, что теперь непонятно, чем это кончится. А значит, это повод для нас разобраться в нашей дальнейшей политике. Скорректировать задачи для себя, какими бы они ни были. Если вмешиваться — то решить как. Если нет — то найти себе иное применение.

Сзади послышались шаги. Посторонних здесь быть не могло, но Рим всё уже обернулся. Мало ли какую делегацию снаружи Фаэт захочет пропустить? Но то были лишь «синеглазки» с