Барон фон дер Зайцев 3 - Андрей Готлибович Шопперт

Клад был совсем не маленьким. Марка больше сорока грамм весит. Приличная такая монета, в два раза тяжелее будущих николаевских серебряных рублей. Она и толще и диаметр побольше. Так шесть сотен с небольшим таких монет — это двадцать пять кило почти. Двадцать пять кило очень чистого серебра. Сундук целый. А ещё Иоганн нашёл-таки деньги, припрятанные отцом на чёрный день. Они, как он и предполагал, находились в двойной крышке сундука огромного. Находка так себе. Там оказалось двадцать восемь венгерских золотых дукатов.

О! Золото! О! Дукаты! Почти пиастры. На самом деле это такая, не, не, на самом деле золотая… финтифлюшка размерами с двухкопеечную монету из СССР. Чуть-чуть диаметр больше, а толщина именно такая. Какой-то святой с нимбом нарисован. Вес, насколько мог судить Иоганн, аптекарских весов не имеющий, в районе четырёх граммов, память подсказывала, что три с половиной или три и шесть десятых. Так-то — это целая пригоршня золота. А ещё чего-то вроде монистов тоже золотое, пластинки на цепочке, примерно столько же в сумме по весу. Ну пусть, если округлить, то на шестьдесят дукатов потянет. И это уже полная горсть золота, даже с горкой небольшой.

И всё это копейки. Отношение золота к серебру то ли одиннадцать к одному, то ли десять к одному. Да, не важно. Серебряная марка по покупательной способности равна дукату, видимо для того и вес такой выбран. Выходит — эта горсть золота всего тянет на шестьдесят марок. На две его картины с драконом.

Серебро между крышками сундука тоже было. Сорок одна монетка. Размерами чуть меньше дуката. Неровная и плохо прочеканенная. Скорее всего, изображен Христос, сидящий на троне. Но может и царь какой. Одну такую монетку Иоганн показал Хольте и управляющий определил её как «матапан». Монетка из Венеции. Восемнадцать таких равняются серебряной марке. Ну, то есть, всего две марки. Вот и всё богатство. Пусть, с округлением, отец хранил шестьдесят марок. Для Александра должно быть приличные деньги, а для Иоганна уже просто как довесок к его «богатству». Хранил их пацан в этом самом сундуке огромном, на котором спать можно. С героической, без всяких кавычек, гибелью Юргена — Киселя никто в замке на чужое не позарится, а прятать целый сундук серебра и всё время его пополнять, не самое мудрое решение, когда все на виду. Тем более, Отто Хольте, пусть и не точно, до одной марки, но знал о доходах Иоганна и пацанов. Но не лез.

А вот теперь не факт, что управляющий не сдаст парня, всё же Александр и опекун, и медведь вон какой. И ещё аргумент не в пользу его клада. За сохранность денег баронства именно Хольте отвечает, так он, чтобы эти баронские деньги сохранить, вполне деньгами барончика может и пожертвовать.

Место для перекладывания клада имелось. Его Иоганн нашёл давно, месяца три назад. У донжона крыша плоская. Там могут всякие лучники с арбалетчиками за зубцами прятаться и в неприятеля стрелять. Есть выступающая труба от каминов, все дымоходы сведены в одну большую трубу. А ещё есть… Лифтовая кабина. В прямом смысле этого слова. Такой скворечник на крыше построен и там блок с верёвкой, а внизу шахта до минус первого этажа. До подвала. Наверное, всякие воинские припасы на крышу донжоны поднимать при обороне. Так эта шахта лифтовая как бы по кругу огибается лестницей узкой на второй и третий этаж. И выше третьего этажа, но ниже крыши лифтового домика есть пространство в метр на полтора и на метр. Оно зашито досками, можно чердачком обозвать. Никто его не используют. Иоганн, когда клад искал, то одну доску оторвал и не обнаружил там ничего кроме паутины, пыли и темноты. Марки у него упакованы в инкассаторские мешочки по пятьдесят штук в один мешок. Примерно два кило серебра.

Аккуратно оторвав доску, кладо… прятатель стал бегом носиться из кабинета батянькиного на самый верх и обратно. Мешочков четырнадцать. Один с золотом и один не полный ещё. Пока все перетащил, весь мокрый парень стал. И всё время прислушивался. В гостиной на повышенных тонах рычали и шипели. Рычал, естественно последний из Лаутенбергов, а шипели в ответ мачеха и датчанка.

Иоганн перевёл дух, обтёр пот и вернулся за стол.

— Живот прихватило.

Глава 2

Событие четвёртое

Убрался Александр через два дня. И то мог бы и ещё погостить, да вот казус вышел. Казус белли. Объел и обпил бедное баронство при этом дядя прилично. И сам ел и пил в три горла и кутилье его. Из новых, не тех, что были с его братом. Они даже попытались затащить на сеновал Магду Штибе, дочь Вальтера и преподавателя художественного училища по скульптуре. На счастье лопоухой, или, на счастье, кутилье, в замке находились Перун и Семён и, понятно, Иоганн был с фон Боком. Разгорячённые и возбуждённые сверх меры, волочащие девчонку к сеновалу, воины барона попались на пути Иоганну, который как раз шёл учить ребят рисовать. Тут-то belli и началась. Быстренько и закончилась. Одному сломали руки. Обе. Второму отрезал мечом ухо фон Бок. А выбежавшего на крики барона окатил из ведра с кипятком Иоганн. Жаль одежды много и ведро не полное. Иоганн бросился на кухню, за кочергой, но, увидев ведро с кипятком на печи, посчитал это более веским аргументом в споре. Третий же великий воин решил поупражняться в рубке на мечах с Семёном. Похоронили его… Бросили его поперёк коня и выгнали пегаску из ворот. А где уж Александр своего кутилье похоронил, неизвестно?

Когда же попрошаек выгнали, то оказалось, что буквально за десять минут до этого фрайфрау вняла настойчивым просьбам брата и велела Отто Хольте выдать Александру тридцать марок, что тот и выполнил немедленно, лишь бы избавиться от гостей побыстрее.

— Дядя, ещё раз сюда приедешь, и я ночью заберусь к тебе в комнату и суну кинжал в глаз! — прокричала вслед скорбной процессии воительница Герда. Жаль не услышали. Кричала рыжая, когда всадники были метрах в двухстах. Не её вина, рыжая бестия им и в глаза бы это прокричала, но утешала в это время рыдающую Магду. Ну, там так активно можно было и не лить слёзы, ничего сделать кутилье ей не успели, только сюрко разорвали и фингалы поставили под оба глаза. Так платьишко было и не новое,