Из рода Бурого Медведя. Том 2 - Федор Анатольев

Когда полетели вилки и ложки, защиту я уже включил. Но разбитые об мой череп тарелки сильно меня разозлили. Ко мне бросился высокий белобрысый парень походишвий на Збигнева лицом. Я схватил его за руки и выкинул на несколько метров в сторону. Это был даже не приём, а демонстрация моей силы! К слову весили они заметно меньше чем их сверстник из мира основного пребывания. Сказывались менее крепкие кости и мышцы…

Следующий нападавший получил тычок ногой в живот. Он упал и скорчился. Третьему я сломал колено. Ещё трое обступили меня с двух сторон, держа в руках столовые вилки и ножи. Я уклонился от ножа, выбив его из руки. Перехватил вторую руку с вилкой метящей мне в лицо и тут же сломал кисть. Противник взвыл, а я завладел вилкой. Второй дёрнулся резко на меня, получив тычок вилкой в глаз. Чёрт! Как бы он не сдох. Закричав как резаный поросёнок, он отскочил в сторону ощупывая глаз и воткнутую в него вилку. Третий получил от меня серию ударов по голове, так что свернулись нос и челюсть.

Ко мне спешил краснорожий и любовник жены. Вместе они где-то раздобыли мечи. Ну что ж… Я резко рванул вперёд, блокировал меч распоров себе руку и сильно ударил кулаком в нос любовнику. Отобрав меч, я сделал круговое движенье… Шмяк! Его голова покатилась по каменному полу. Из тела ударил фонтан крови! Вышло это само собой, я не хотел его убивать.

Закричала отчаянно жена. Подбежала к трупу. Краснорожий же глядя на убитого, словно потерял рассудок проговорив:

— За брата я тебе никогда не прощу…

Вот оно что, это братья.

Он бросился на меня, пытаясь достать мечом. И даже магией, запуская по мне слабенькие огненные стрелы. Я легко парировал его меч, блокировал магию. И секунд пять размышлял, что с ним делать. Учитывая, что он вёл себя наглей всех, убить следовало его. Но одного я уже убил, а это всё же люди моего клана. Да ещё один валялся с вилкой в глазу…

Чёрт с ним. Если оставить краснорожего жить, он будет мстить этой версии Михаила, а меня такого крутого рядом уже не будет. Приняв окончательное решение, я под молчание толпы за столом сделал два мощных движения. Первым ударом меча я разрубил его до пояса, вторым обезглавил. Тучное тело упало на каменный пол. Лужа крови под ним возникла буквально за считанные секунды…

Зал охнул.

— Кто же будет за агнца, — раздалось оханье со всех сторон.

— Кто же, кто же… — откликнулись словно эхо остальные люди.

Агнцем должно было стать мне, то есть моему двойнику Михаилу. Ровно в пол первого ночи в замок должен был прийти бесноватый и забрать его пьяное тело на жертвоприношение. Так происходило сперва каждые пять лет, потом каждые четыре года… а теперь каждые три года! Так происходило уже семьдесят пять лет. Всё это я знал со слов Наставника. Мне предстояло разобраться с бесноватым, проводником удачи клана Бурого Медведя. Разобраться и таким образом порвать кровавый договор…

Я глянул на настенные часы, показывало без пяти двенадцать. Скоро он должен будет прийти… я даже успею залечить глубокий порез на руке. Это не отнимет много сил.

— Никто не будет за агнца! — отрезал я.

— Так ведь… — вышел вперёд немолодой седовласый мужчина. — Теперь так просто не выйти! Надо платить или умереть! Теперь он заберёт весь клан…

— Не заберёт! — спокойно сказал я.

— Если попросить помощи у других кланов или не дай бог императора, нас казнят как замаравшихся с нечистым!

— Не будем мы ничего ни у кого просить, — сказал я. — Я сам разберусь…

— Ты ещё ребёнок, — сказал седовласый.

— Разве ребёнок может уделать десять мужиков, — заметил я.

— Ты верно и сам бесноватый! — воздел он руки к потолку. — Теперь нам точно конец, мы словно между молотом и наковальней! Между молотом и наковальней…

— Нам конец, нам конец! — запричитали со всех сторон.

— Тихо! — Ударил я кулаком по столу. — Вас не бросили! Меня послали вам помочь. Меня временно наделили силой… я справлюсь. И я не бесноватый! Давайте немедленно сюда все кристаллы, — скомандовал я.

По столу прошло шуршание, недовольное шуршание. Кристаллы в этом мире были очень редки и стоило не просто дорого, а целое состояние(Наставник предупредил меня). Поэтому никто не спешил мне их отдавать. Но иначе я мог не вывезти…

Ко мне подошла эрзац Марина, вся в слезах. Она всё это время оплакивала Вальтера, своего любовника. Она явно хотела меня упрекнуть…

— Отойди дура! — рявкнул я. — Теперь ты моя и точка.

— Я не хочу жить! — завизжала она и бросилась на меня с кулаками.

Что ж… это блеф, понял я. Марина — что в той вселенной, что в этой, любит развлечения, любит жизнь, а особенно свою жизнь больше чем чью либо ещё.

Поэтому я крикнул:

— Слуги! Несите верёвку, хозяйка не хочет жить… так повесим же её!

Марина замерла и отпрянула, уставившись на меня как на что-то безгранично убийственное и беспощадное. Я взял меч и пошёл к ней, демонстрируя полную решимость: немедленно исполнить её желанье о смерти. Но она вдруг упала на колени, заплакала.

— Миша, пощади. Прости! — она упала ещё ниже и стала целовать мне ноги. Я зло отпихнул её. Времени было мало. Бесноватый должен будет прийти с минуты на минуту, а у меня ещё рука не залечена…

— Убить бы тебя за измены… да не велено, — сказал я и сорвал с себя парик, бросив его на пол. Ненавижу эту моду, да ещё рейтузы…

— Пойди собери кристаллы, — сказал я жене. И та покорно пошла, вернувшись с пятью камнями. Были они очень маленькие каждый едва ли весил один грамм, но я рассчитывал что этого должно хватить для победы. Одев их на шею, я собрался уйти наверх…

— Что нам делать? — встала из-за стола какая-то грузная рыжеволосая женщина.

— Отдыхайте дальше, ешьте пейте, я сейчас вернусь…

Я поднялся наверх и зашёл в комнату, что бы залечить руку. Что бы окончательно успокоиться пришлось ждать ещё десять минут. На само лечение ушло минуты три не больше, рука стала как новая. Я поспешил вниз за стол, что бы гости не разбежались. Оглядев гостей со второго этажа, я отметил, что в этот раз все ели молча, много пили и переговаривались между собой чуть ли не шёпотом. Улыбнувшись, я спустился вниз и уселся во главе стола. Взял кусок хлеба, отрезал себе белого мяса от курицы — любимая часть. Налил морса и стал медленно