Моя Анимежизнь 11: Возрождение - Павел Смолин

Немного взгрустнулось — я бы тоже хотела себе большую и дружную семью, как у Одзава и Аоки. Жаль, что у Хару-тян нет красивого и столь же талантливого брата, он был бы мне достойной парой. Впрочем, мне на этой улице рады в каждом доме. Особенно меня любит Хомура-сан, мама Иоши-самы. Она очень мне благодарна за то, что я так старательно о нем забочусь. А вот отец Иоши-самы ценит меня как профессионала — во время работы в «Хонде» я трудилась именно в его отделе, и многому научилась у Дэйчи-самы. Перед моим увольнением он даже немного грустил, потому что я справлялась гораздо лучше его секретаря Сэки-сана, который на время моей практики свозил свою русскую жену в запоздалое свадебное путешествие. Людмилу-сан я уважаю: эта гайдзинка поразительно хорошо устроилась и теперь живет в большом доме и курирует русские проекты Иоши-самы. Разве это не то, о чем должна мечтать любая не-японка?

Однажды я тоже перееду на эту улицу, в большой дом с джакузи и бассейном. Иоши-сама предлагал мне беспроцентную ипотеку, но родители настояли на том, чтобы выбрать дом в активно развивающемся районе — это хорошее вложение, а благодаря Иоши-саме недвижимость в Уцуномии, в отличие от остальных городов Японии, начала дорожать. В день совершеннолетия я продам его с огромной прибылью и переберусь сюда, тем более что и моя зарплата вырастет. Может и ипотека не понадобится! Кроме того, я пока сделала слишком мало, чтобы заслужить честь жить на этой улице, а значит должна работать еще усердней.

Дверь открыла Хару-тян, в зеленом шелковом халатике, собравшая волосы в хвостики — она ими тоже не злоупотребляет.

— Доброе утро, — поклонилась ей я.

— Доброе утро, Нана-тян, — с улыбкой кивнула она мне. — Зайдешь? Иоши еще одевается.

Как и ожидалось от Иоши-самы: он прекрасно знает себе цену, поэтому никогда не торопится. Впрочем, и не опаздывает: отсутствие пунктуальности — верный способ потерять лицо, а лица Иоши-сама не теряет никогда.

— Да, — с улыбкой кивнула я и вошла в дом. — Извините за вторжение.

Прихожая их дома прекрасна — у Хару-тян идеальный вкус, и она превратила дом в настоящее произведение искусства: в четко определенных местах стоит резная, изящная мебель, стены выкрашены зеленым, и это идеально сочетается с цветами и бонсаями в напольных горшках. Ради того, чтобы ухаживать за своими растениями, она просыпается на час раньше положенного. Эта наша общая черта меня очень радует, позволяя ощутить близость — мы обе спим меньше, чем обычные люди.

— Хочешь я угощу тебя чаем, Нана-тян? — спросила она.

— С радостью, Хару-тян, — ответила я, и вслед за хозяйкой, через оснащенную диваном, огромным телевизором, под которым расположились наши приставки, креслами и парочкой бонсаев в стиле «правильный прямостоячий», гостиную прошли в светлую, оснащенную по последнему слову техники, кухню.

Совсем другой уровень по сравнению с моим жалким жилищем — там я пока успела обжить только свою комнату и рабочий кабинет, да немножко обставила гостиную на случай, если ко мне придут гости — Иоши-сама и Хару-тян регулярно это делают, и в эти дни мой дом нравится мне больше всего! Еще одну комнату я временно отвела под склад и гардеробную — у меня контракт с Dior, поэтому вещей очень много. Хару-тян предпочитает эту же фирму, поэтому контракту я рада.

Дав себе слово в ближайшие недели обставить дом как должно, я поблагодарила подругу (такое удивительное ощущение — быть подругой избранницы Иоши-самы!) за чай и сладости, и мы немного обсудили мой сад. Разумеется у меня куплено все необходимое — не могу же я позволить себе тратить время Хару-тян впустую! Она, вообще-то, настоящий ученый, запатентовавшая изобретение и открывшая новый вид лягушки!

На лестнице со второго этажа раздались шаги, и к нам на кухню спустился ОН. Одетый как всегда, в безукоризненно сидящий на нем костюм ручной работы, гладко причесанный и с легкой синевой под глазами — Иоши-сама, в отличие от нас, нуждается в более продолжительном сне, но, как бы мы не старались, он все-таки частенько засиживается за работой допоздна.

— Доброе утро, Нанако, — улыбнулся он мне.

Подскочив со стула, я улыбнулась в ответ и низко поклонилась:

— Доброе утро, Иоши-сама!

Вот теперь мой день по-настоящему начался.

Глава 2

Сев за стол, пока Хэруки наливала мне чай, придвинул себе тарелку пирожков с вишней. Мои девочки их не едят — диетчицы! — поэтому вся эта гора только для меня. И очень вкусно — моя невеста еще с первых дней знакомства покорила меня кулинарными навыками. На лицо выползла улыбка, и поставившая чашку передо мной Хэруки, неведомо как прочитав стоящие за ней, завязанные на ностальгии чувства, понимающе улыбнулась в ответ. Она — почти волшебница, и понимает меня лучше всех.

А вот Нанако меня немного беспокоит — она на полном серьезе считает, что я хочу захватить мир. Стоп, а разве не этого я хочу⁈

— Юко-тян уже совсем большая, — заметила секретарь.

— Наследственность! — глубокомысленно заметила Хэруки. — Сакамото-сан тоже вырос нереалистично-быстро. Я полагаю, что у него какая-то редкая мутация, но Иоши запретил мне ставить опыты на наших питомцах.

— Питомец — это друг, а не лабораторный материал, — кивнул я.

Я же знаю, что мутации не причем, просто во Вселенной существует немножко волшебства. Но мне оно не поможет — всё сам и при помощи других людей.

— Куда вы сегодня едете? — спросила лучшая девочка.

— В Киото, — ответила Нанако. — Гайдзин-Кармак хочет похвастаться прогрессом.

— Надо взять с собой Чико, — решил я.

— Нехорошо мешать ей учиться, — не одобрила Хэруки. — Тем более что осталась всего неделя!

Дебильная у нас тут система все-таки: учебный год заканчивается в конце марта, а уже в апреле начинается снова. Из-за этого мы все уже третьеклассники, но я решил, что походить в третий класс апрель и май будет достаточно, подарив себе полный безделья июнь. Нанако из-за этого тоже не ходит в школу, я ведь не могу обойтись без ее незаменимой помощи. А вот Хэруки в школу ходит исправно, и будет ходить еще неделю.

— Все равно Чико сдаст экзамены без труда, — успокоил ее я. — Извини, но лучше я возьму ответственность за пропущенный ей учебный день, чем буду страдать от того, что она на меня дуется — ты