Я – Товарищ Сталин 8 - Андрей Цуцаев

— Месяцы! — рявкнул он. — Муссолини уже целую вечность возится с этой войной! Он обещал мне, что Абиссиния падёт за несколько недель. А теперь что? Если наш союзник не способен победить даже такую слабую страну, как он будет полезен нам в будущем? — Он замолчал, его взгляд метнулся к карте, где Абиссиния была обведена красным. — Это позор, господа. Позор для оси.

Бломберг, сидевший напротив, кивнул, стараясь сохранять спокойствие. Он понимал, что Гитлер раздражён не только из-за Муссолини. Недавние события в Маньчжурии, о которых им доложили всего несколько дней назад, добавили масла в огонь. Гитлер, словно прочитав его мысли, резко сменил тему.

— А что с Японией? — Его голос стал ещё резче. — Генерал Ито, один из лучших людей Тодзио, убит. Их наступление на Китай отложено. Отложено! — Он ударил кулаком по столу, заставив бумаги слегка подпрыгнуть. — Японцы должны были показать миру свою силу, а вместо этого они мечутся в панике, ищут предателей. Кто это сделал? Коммунисты? Китайцы? Или кто-то ещё? Это удар не только по Токио, но и по нам. Если наши союзники не могут держать свои планы в секрете, как мы можем рассчитывать на них в большой войне?

Фрич, до этого молчавший, решил вмешаться.

— Мой фюрер, японцы действительно получили серьёзный удар. Смерть Ито нарушила их планы, но, по нашим данным, они уже перегруппировываются. Тодзио усилил охрану своих командиров и ограничил доступ к информации. Наступление на Китай отложено, но не отменено. Мы ожидаем, что они возобновят его в течение нескольких месяцев, как только восстановят порядок в своих рядах.

Гитлер покачал головой, его глаза сузились.

— Несколько месяцев, — повторил он с сарказмом. — Все вы говорите о месяцах, о годах! Я хочу результатов сейчас! Япония должна была стать молотом, который сокрушит Китай и отвлечёт внимание Советов. А вместо этого они топчутся на месте. Кто убил Ито? Это не случайность. Это была операция, проведённая с точностью, которой позавидовали бы даже наши спецслужбы. — Он повернулся к Канарису, сидевшему в дальнем конце стола. — Вильгельм, что говорит абвер? Есть хоть какие-то данные?

Канарис поднял взгляд от своих бумаг. Его лицо, как всегда, было непроницаемым, но в глазах мелькнула лёгкая озабоченность. Он знал, что Гитлер ждёт от него ответов, и отсутствие конкретики могло вызвать раздражение.

— Мой фюрер, — начал Канарис, — абвер активно работает над этим вопросом. Мы направили запросы нашим агентам в Токио и Маньчжурии, но пока у нас нет чётких данных. Японцы подозревают предательство внутри своей армии, но это маловероятно — Тодзио держит своих людей под жёстким контролем. Мы проверяем возможность участия китайских партизан, но их разведка слишком слаба для такой операции. Есть предположение, что это могли быть британцы или американцы, но доказательств нет. Кто бы это ни был, они действовали скрытно и не оставили следов.

Гитлер откинулся на спинку кресла. Неизвестность раздражала его больше всего. Он привык видеть врага, знать его слабости, просчитывать его шаги.

— Это опасно, господа, — сказал он, его голос стал тише, но в нём чувствовалась угроза. — Если кто-то способен нанести такой удар и остаться незамеченным, это угроза не только для японцев, но и для нас. Мы должны выяснить, кто это, Вильгельм. Абвер должен работать день и ночь. Я хочу знать, кто это, и я хочу знать это сейчас.

Канарис кивнул.

— Мы делаем всё возможное, мой фюрер. Я лично контролирую расследование.

Гитлер кивнул, но его мысли уже переключились на другую проблему. Он повернулся к Фричу.

— А что с Испанией? — спросил он. — Франко и Мола получают от нас всё, что просят: танки, самолёты, пилотов, инструкторов. Мы тратим миллионы рейхсмарок, чтобы поддержать их, а они всё ещё не могут разгромить республиканцев! Как долго это будет продолжаться? Я хочу видеть результаты, а не отчёты о том, как республиканцы удерживают Мадрид!

Фрич выпрямился, его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула тень усталости. Он знал, что Испания — больная тема для Гитлера. Война там затягивалась, и каждый месяц без победы вызывал у фюрера всё большее раздражение.

— Мой фюрер, — начал он, — ситуация в Испании сложная, но не безнадёжная. Наши танки и самолёты, особенно «Мессершмитты» и «Юнкерсы», дают Франко значительное преимущество. Легион «Кондор» показал себя превосходно — их бомбардировки деморализуют республиканцев. Но у республиканцев есть поддержка Советов: танки, самолёты, пилоты. Их Интернациональные бригады сражаются упорно, особенно в городах. Кроме того, у них нет единства — социалисты, коммунисты и анархисты постоянно спорят между собой, что играет нам на руку. Но Франко тоже сталкивается с проблемами. Генералы, включая Молу, не всегда действуют согласованно, и это замедляет наступление.

Гитлер нахмурился.

— Не всегда согласованно? — переспросил он с сарказмом. — Мы даём им всё, что нужно, а они не могут договориться между собой? Это недопустимо! Франко должен был уже взять Мадрид, Барселону, всю страну! Если он не справится в ближайшие месяцы, я начну сомневаться в его способности быть нашим союзником. Испания — это наш полигон, господа. Мы тестируем там нашу технику, нашу тактику. Если Франко не может победить, это бросает тень и на нас.

Геринг, почувствовав возможность смягчить напряжение, вмешался.

— Мой фюрер, легион «Кондор» делает всё возможное. Наши пилоты получают бесценный опыт, а наши бомбардировщики доказали свою эффективность. Мы уже готовим новую партию самолётов для Франко, включая улучшенные версии «Хейнкелей». Если мы увеличим поставки, Франко сможет ускорить наступление. Но я согласен с генералом Фричем — республиканцы разобщены, и это их главная слабость. Мы можем использовать это, чтобы нанести решающий удар.

Гитлер кивнул, но его лицо оставалось мрачным.

— Испания должна быть нашей, — сказал он. — Если Франко не справится, мы найдём того, кто сможет победить. Нам нужна победа, господа. И я не хочу слышать больше оправданий.

Гитлер немного помолчал и продолжил.

— А теперь вернёмся к Абиссинии. Если Муссолини не может справиться сам, мы должны помочь ему. Герман, сколько самолётов мы можем отправить итальянцам? И как быстро?

Геринг на мгновение задумался, его пальцы пробежались по папке с отчётами.

— Мы можем выделить ещё несколько десятков самолётов, мой фюрер. Но это потребует времени — нужно подготовить технику, пилотов, организовать транспортировку. Если мы начнём сейчас, они будут в Абиссинии через два-три месяца.

— Два-три месяца, — повторил Гитлер, его голос был полон сарказма. — Всё, что я слышу, — это месяцы! Я хочу, чтобы это было сделано быстрее. Муссолини должен закончить эту войну, и он должен сделать это так, чтобы весь мир увидел нашу силу. Если он провалится,