Задира - Владимир Николаевич Малый

что ситуация, когда на меня все время нападают лишаем меня душевного спокойствия, которого и до этого не было и в помине, так еще эта дебильная креативная неоновая вывеска на манекене, стилизованном под труп!

«Здесь могла быть ваша реклама!». Ничего тупее придумать не могли?!

Стоп… Какая еще реклама? О чем это я?

Протерев глаза, вновь уставился на табличку «украшавшую» фигуру повещенного бедолаги. На ней все еще светились неизвестные мне иероглифы, но и развидеть только что прочитанную вместо них странную фразу было уже не суждено.

- Реклама, - пробормотал я, как бы пробуя слово на вкус, - ваша реклама…

В висках начало сильно ломить. Боль накатывала мощными волнами. Вскоре я уже не мог молчать и каждая новая волна боли выдавливана из меня негромкий стон.

Однако боль была не одна, вместе с ней ко мне приходили и образы. Они были зрительные, звуковые, вкусовые, обонятельные и осязательные – все разом, в одном неимоверно запутанном клубке. В конце концов, я попал под дождь из боли с градом из этих клубков.

Казалось, что ему не будет конца, и я попросту сойду с ума. Собравшись с силами, поднялся и попытался дойти до дома Учителя, но упал лицом вперед, не сделав и пяти шагов. Уже падая, я услышал откуда-то сверху:

- Дер-р-ржись! Скор-р-ро пр-р-риведу стар-р-рика!

Мрак.

Благодатный мрак, разом избавивший меня от всех неприятностей.

Однако и мрак способен отступить, когда тебя приводят в сознание, настойчиво и упорно долбя клювом в одну и ту же точку, расположенную над переносицей.

Не открывая глаз, я попытался отмахнуться от вредного будильника. Помогло это лишь на время. Потом удары посыпались с новой силой. Пришлось просыпаться.

С минуту я оглядывался по сторонам, осматривая знакомый уже дом Учителя. Потом закатал рукава рубахи и взглянул на свои руки. От плеча и до кончиков пальцев ни единого волоска.

- Это что ж получается, - спросил я у старика и лукаво глядящего на меня Ворона, - все, что было после морского сражения, – не сон? А я теперь в теле Бродяги?

- Сообр-р-ражаешь! – прокаркал Ворон.

- Конечно, это хорошо, что я снова мужчина, и что опять при памяти, но как-то нехорошо с Талланом получилось…

- Пер-р-реживу! – снова включилась в беседу громадная птица.

Старик сидел в углу и явно наслаждался нашей беседой и моим наиглупейшим выражением лица.

- Бродяга, дружище, тебя что, запульнули в тушку этой прекрасной гордой и исключительно благородной птицы? – уточнил я даже и не пытаясь скрыть улыбку радости от того, что и друг снова рядом, и я уже не беспамятный болванчик.

- Пер-р-рья!!! Пр-р-релесть! Кр-р-расота! – прокаркал Бродяга, расправив крылья и медленно кружась передо мной на месте, давая получше себя рассмотреть.

Несколько секунд я сидел в недоумении, отгоняя от себя мысли о том, что друг успел сойти с ума, пока я был не в себе, но потом, озаренный внезапной догадкой разразился поистине гомерическим хохотом.

Мой многострадальный друг так долго и безнадежно был абсолютно лысым, что теперь чистосердечно хвастался передо мной своим повсеместным густым иссиня-черным перьевым покровом!

Жалко только, что долго продлиться нашему веселью было не суждено.

Входная дверь распахнулась настежь, в дом буквально влетел Седьмой и, задыхаясь, выпалил:

- Салид проснулся! Слуги несут его сюда!

Глава 8

Высокая цена видений

- Через окна! – скомандовал Учитель.

Но за мутноватыми стеклами уже угадывались неподвижные человеческие силуэты.

- Сколько у нас времени?!

Казалось, мой вопрос застал старика врасплох. Он молча смотрел в одну точку, и по его лицу словно бы пробегала какая-то мелкая рябь. Потом оно мгновенно расслабилось, и глуповато-счастливая улыбка, вдруг, разделила лицо на неравные части, прорезав его от уха до уха.

Ворон без лишних слов вспорхнул и, как смог, угнездился над входной дверью, показывая свою готовность, если не навредить агрессорам, то хотя бы оскорбить их свойственным всем летающим птицам действием.

Тут же обнаружилось, что и Седьмой выглядит не намного лучше своего учителя: та же блаженная улыбка в купе с безмятежным взором священной коровы на многолюдной индийской улице. Здорово же их накрыло. Странно только, что мы с Бродягой все еще себя контролируем.

- Всем, кроме Генератора, покинуть халупу! – прозвучала команда, отданная одновременно вялым и властным голосом.

Звук, казалось, исходил со всех сторон сразу, словно стены и окна враз обрели дар лениво-приказной речи.

Словно зомби, только всю жизнь и делавшие, что ждавшие этой команды, старик и юноша, механически скупо передвигаясь, покорно вышли на улицу.

- Как тебе будет удобно общаться, незнакомец: внутри здания или снаружи? Как по мне, так оба варианта неприемлемы, но и мои апартаменты в этой глуши – это сплошное убожество.

В этот раз в интонациях голоса сквозили слабое любопытство и заинтересованность.

И только теперь я понял, что общается маг со мной ментально. Ответить я попытался так же, используя уже имеющийся у нас канал связи и вооружившись знаниями, почерпнутыми у Четвертой.

- Внешний мир одинаково скучен, сер и пресен, что внутри любых стен, что за их пределами, поэтому место нашего общения мало может сказаться на его качестве.

- Тогда я все же приглашу тебя выйти наружу, - решил заканчивать с игрой в свободу выбора местный маг, - воздух здесь свеж и чист, да и хозяин этой развалюхи не так прост, как пытается казаться. Я бы предпочел общаться подальше от того места, где нас обоих могут ждать сюрпризы.

Заговорщически подмигнув ворону, я спокойно вышел на улицу, где меня встретил полулежащий в мягком переносном троне далеко не первой молодости болезненно-бледный мужчина. Ни его слуг, не моих знакомых по близости видно не было.

- Прошу извинить меня, уважаемый, что не предлагаю Вам присесть, - произнес доходяга, - сам я довольно непрактичен, а мои помощники не догадались прихватить с собой ничего подходящего для нашей беседы на равных.

Идея уравнять нашу беседу, подняв свою задницу со своего одновременно полутрона и полукресла магу в голову явно не пришла. Что ж, я никогда не отличался гипертрофированной гордостью – постою. Запомню эту ситуация, но пока внимания на ней заострять не стану.

- Ничего