Портальеро. Круг четвертый - Юрий Артемьев

— А ты кто сама-то будешь, бабушка? — вежливо, но всё же с упрёком ответил я ей вопросом на вопрос. — Как мне к тебе обращаться?

Мой вопрос немного смутил эту Бабу-Ягу. Она вперилась в меня своими мутноватыми глазами, но я уже слегка успокоился и мог выдерживать этот прожигающий взгляд старой ведьмы.

Наши гляделки длились почти целую минуту. Долгую такую минуту. Наконец старуха моргнула, и ответила.

— Агафьей меня можешь звать.

* * *

Блин горелый. А я вспомнил. Где-то в глубинах интернета, в моей прошлой жизни, попадались мне всякие байки про мистические места в Москве. Там было и про Патриаршие пруды, где произошла первая встреча с Воландом, если верить Булгакову. Да и про «нехорошую квартиру» байка тоже бытует. Но также я натыкался на рассказы «очевидцев», видевших в районе Останкино горбатую старуху по имени Агафья. Якобы время от времени возле всем известной телебашни появляется старуха-горбунья в черных одеждах. Предсказывает, которые вот-вот случатся, и предупреждает об опасности.

И вроде бы никому ничего плохого эта старуха не делает, но все, с кем она общалась, почему-то после её пророчеств умирали.

Я не верю во всякие байки. Эдак можно сказать, что все умершие в этом году люди, при жизни употребляли огурцы. Так что же, огурцы содержат смертельные токсины? Нет. Все умирают. Кто-то раньше, кто-то позже. А слухи о пророчествах обычно появляются уже после смерти человека. И подтвердить его встречу с этой старухой к тому времени никто не сможет.

Но вот ведь что интересное. Выходит, что сказка про колдунью Агафью, не такая уж и сказка. Осталось только вспомнить, что там про неё писали в интернете? Дай бог памяти…

Вроде бы она потомственная колдунья-целительница. Жила она в этих местах, когда на этой земле ещё и не было ничего. А было, если верить молве, лишь старое заброшенное капище, где в языческие времена приносили человеческие жертвы.

Но сама по себе Агафья не была плохой женщиной. Помогала всем людям, кто к ней обращался. Зелья варила, приворотами да заговорами занималась, травки всякие собирала, да коренья. Сказывают, что люди этого не оценили. Напуганные её таким образом жизни и тем, что она не такая, как все, обвинили её в колдовстве. А в те времена как раз мор случился. Может она и пыталась им помочь, но не получилось что-то. Вот они её и закопали её поглубже в землю. Да ещё, кажется, живьём.

Вот с тех пор неупокоенная душа и бродит по этим местам, пытаясь предупредить о грядущей опасности тех, до кого может достучаться.

* * *

— Чего ты так на меня смотришь? — спросила она меня после затянувшегося молчания. — Чай не молодка уже, чтобы мною любоваться.

— Да я просто думаю, сколько тебе лет на самом деле.

Старуха усмехнулась.

— А ты не думай, всё равно не угадаешь.

— Куда уж мне. Я ещё так молод.

— Не так уж и молод… — проворчала Агафья.

— Да какие мои годы? — буркнул я. — Против твоих нескольких веков мои полвека, как муравей против сокола.

Снова воцарилось молчание. А потом горбунья вдруг ни с того, ни с сего попросила:

— Помоги бабушке подняться!

Я было пытался отговориться тем, что в своём призрачном обличье не всё могу делать… Да и её иллюзорность, у меня уже не вызывала никаких сомнений. Но всё-таки подхватил старушку под локоток… И, о чудо… У меня получилось.

На ощупь, под чёрной тканью её одеяний, я почувствовал худую суховатую руку. Она, опёршись на меня, поднялась на ноги.

— Чему ты так удивился? — с усмешкой взглянула она на меня. — Мы с тобой не из этого мира…

* * *

Выходит, что не всё, что писали в интернете в моём будущем — бред сивой кобылы. Агафья, даже вскользь освещая мне некоторые эпизоды из своей долгой жизни, подтвердила многое из того, о чём, цитируя друг друга, рассказывали и пересказывали всякие блогеры и другие жители виртуального мира.

А я даже задумался о том, что виртуальный мир по ту сторону экрана монитора, чем-то напоминает потусторонний мир бестелесных духов. Порой было трудно понять, кто скрывался за ником, оскорбившего тебя виртуального собеседника. Это мог быть прыщавый вьюнош, или феминистически настроенная особа женского пола, идентифицирующая себя брутальным самцом… В реальной жизни сразу видно, кто на тебя прёт, базарная хабалка или быдловатый маргинал. А вот в интернете всё было инкогнито. Редкий айтишник мог по всяким там айди вычислить реального хама и наказать его.

Вот и в мире духов тоже всё примерно так происходит. Я ведь, убивая врагов невидим для них. Снёс голову кому-то, да и полетел себе дальше, не оставив следов. Наворовал кристаллов в музее, и остался безнаказанным. Похищенное спрятано где-то там, за гранью реальности, а после и вовсе исчезнет, растворившись без остатка.

* * *

Старая колдунья поведала мне много интересного. Останкино, и в самом деле было местом непростым. Где-то в соседнем парке в древности действительно было древнее капище. Там до сих пор можно было найти курганы с захоронениями. Причём не все, похороненные там при жизни были обычными добропорядочными людьми…

Это мне напомнило то место в лесу, которое я обнаружил, когда мы с Машкой попали в мир, где по-прежнему было средневековое общество. Там тоже ощущалась некая аномалия, таящаяся под землёй. Но здесь было нечто другое. Нет присутствия серьёзной силы. Лишь отголоски чего-то древнего.

Агафья, при более близком знакомстве, оказалась вполне себе мирной целительницей. Да, с громадным стажем, в несколько веков. Но всего лишь ведуньей-травницей с усиленной интуицией. Именно поэтому она периодически пыталась хоть кому-то рассказать о грядущих бедах, но её так никто и не послушал. Все, кому она попыталась помочь, умерли. Умерли давно и не своей смертью. А неупокоенная душа целительницы продолжала свои попытки. И судя по всему, не прекратит заниматься этим и в будущем.

Я уже было хотел распрощаться с разговорившейся старушкой, но она вдруг посмотрела на меня, и вдруг выдала странную фразу.

— Два флота уйдут на дно. Две империи погибнут в огне. Новая ветка на древе не выдержит этой нагрузки. Не будет на ней плодов…

— Э-э… Чё? — не понял я её.

Но старуха вдруг ни с того ни с сего, развернулась, и стала уходить в сторону деревянного дворца Шереметева.

— Ты куда? — попытался я