Эпицентр - Евгений Иванович Филенко

дело – демонстративные угрозы. Совсем иное – живым пальцем нажать на реальную клавишу и шарахнуть в братьев по разуму вполне материальной ракетой. Вы смогли бы пойти на такое, даже имея за спиной несрытые столбы концлагерей, незаросшие братские могилы чудовищных войн и неостывшие следы ядерных катастроф?

– А если у них есть более серьезные причины не допускать нас? – со слабой попыткой вызова спросил Клавдий.

– Мне ничего не приходит в голову. Может быть, вы приведете пример?

– Ну куда вы спешите? – с отчаянием вымолвил Клавдий. – Нужен детальный анализ. Нужны новые гипотезы на новом материале. Скоро вернется Топ, у него светлая голова, длинный хвост и острый безжалостный ум…

– Три месяца, – сказал Кратов. – Вот сколько времени вы ожидаете нового материала. Вот как давно улетел Топ с его острым хвостом и длинным языком.

– Хорошо, – неожиданно сдался Клавдий. Видно, он просто не умел сопротивляться. – Я понимаю: вы сторонник действия. Эта ваша известная концепция – понимание через действие… Я ее не разделяю. Позвольте мне записать особое мнение.

– Я не могу запретить вам иметь особое мнение, – пожал плечами Кратов. – Было бы ненормально, если бы вы его не имели. И кто я такой, чтобы запрещать вам хоть что-либо?.. Подготовьте корабль. Его поведет когитр.

Клавдий отвел глаза в сторону, где предполагалась панель состояния бортовых систем. После долгой паузы он сообщил:

– Собственно, корабля-то у нас и нет.

– Как это – нет?!

– Очевидно, он улетел, – терпеливо пояснил Клавдий. – Запасной шлюз, где он был ошвартован, теперь свободен.

– Агеев? – холодно спросил Кратов. – Этот ваш… историк?!

Растерянный взгляд Клавдия застыл, окончательно угас, будто провалился внутрь запавших глазниц.

– О, черт, – сказал Клавдий. – Ему же не совладать с управлением.

8

Резко отталкиваясь ботинками от пружинящего пола, временами сбиваясь на бег, Кратов ворвался на центральный пост. Согнувшийся в три погибели над пультом Клавдий поднял голову и сказал виновато:

– Связи нет. Не то он ее выключил, не то не знает, как включить. Вероятнее всего, последнее. Поэтому я даже не могу перехватить управление.

– А что бортовой когитр?

– Он спит. Я сам его усыпил. Чего ему было маяться бездельем столько времени?

– Историк, – сказал Кратов. – Каким образом человек, не умеющий водить корабли, оказался в Галактике?

– Кто мог ожидать? – Клавдий пожал плечами. – У нас никогда не было дефицита драйверов. А системы орбитального комплекса он знал прилично. Трудился на совесть и другим не мешал работать… Разумеется, вскоре многие увидели, что он не имеет драйверских навыков. Пока здесь были люди, его потихоньку пробовали учить. Все же, мотивы, по которым он попал сюда, следовало признать уважительными… И он, наверное, решил, что научился достаточно. А потом все улетели на «Моби Дик».

– Что это были за мотивы?

Клавдий невыносимо долго скреб свою щетину, затем еще раз пожал плечами и наконец произнес:

– У него на «Моби Дике» девушка. Ее зовут Марина. Марина Кемейа… У Дениса к ней какая-то сумасшедшая привязанность.

Кратов сразу вспомнил ее. Пока Чудо-Юдо-Рыба-Кит приноравливался к стыковочным узлам стационара «Моби Дик» (по обычаю своему ворча и жалуясь на неудобства), ему удалось перекинуться парой ничего не значащих слов с молоденькой алеуточкой, черноволосой и черноглазой, с круглым серьезным личиком, которая действительно звалась Мариной, действительно была хорошенькой и действительно работала оператором на внешних каналах ЭМ-связи. Помнится, он даже отпустил ей какой-то комплимент и пытался неуклюже скаламбурить на тему «если один кит швартуется к другому киту, который же из них – китиха».

– И что же, при своей… сумасшедшей привязанности он три месяца с ней не виделся? – спросил Кратов.

– Агеев не умеет водить корабль, – с легким недоумением разъяснил Клавдий. – А я не могу покинуть базу. Вдруг здесь что-то изменится или прояснится, а меня нет…

– Так, – буркнул Кратов. – Дальше?

– От знакомых ксенологов, бывающих на стационаре, я имею сведения, что несколько раз Марина возвращалась из отпуска с опозданием. Отсюда я делаю заключение, что на Земле у нее появился некто… отличный от Агеева.

– С логикой у вас в порядке, – едва сдерживаясь, проговорил Кратов. – Ну, к теме сумасшедшей привязанности мы еще вернемся… Что угрожает Агееву в данный момент?

– В данный момент – ничего, – сказал Клавдий. – Но спустя примерно полчаса он либо встанет на орбиту Альбины, после чего можно будет попытаться перехватить его вашим кораблем…

– Либо?

– …либо не встанет и упадет в атмосферу.

– И его собьют.

– Да, – ровным голосом подтвердил Клавдий. – Или, напротив, не собьют.

Зеленая точка корабля безвольно моталась по темному экрану пеленгатора, едва не цепляя размытую кромку газовой оболочки планеты. Кратов прикрыл глаза, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Он представил себе, как Денис в растерянности мечется по пустой кабине, бессмысленно давя на еще недавно видевшиеся такими понятными и вдруг отказавшиеся повиноваться клавиши. В самом деле – что может быть проще управления космическим кораблем? Только велосипед. Забрался внутрь, запустил стартовые процедуры – и вперед… Корабль и в самом деле тронулся вперед, но потом отчего-то заартачился, не пожелал отвернуть от неотвратимо и страшно надвигающегося белесого пузыря Альбины, с ее строптивыми орнитоидами… и баллистическими ракетами. И где же догадаться, что спасение – в единственной, неприметной, притулившейся с краешку пульта кнопочке-скромнице с идиотской пиктограммой «ухо», о которой любой мало-мальски обученный драйвер без напоминаний, на уровне рефлексов знает: это – святое, это связь, а связь – это жизнь.

«Я спишу на Землю всех, кто причастен к этой трехмесячной глупости, – думал Кратов, цепенея от ярости. – Я вышвырну из Галактики этого долбогреба Дэйнджерфилда за то, что он не дал мне знать о срыве альбинского контакта. За то, что он позволил этому фанатику Клавдию четверть года безвылазно торчать здесь и мариновать несчастного парня. За то, что он равнодушно смотрел, как рушится счастье у двух живых людей – у Дениса и Марины – и не трезвонил во все колокола. Еще, наверное, и веселился по этому поводу.

Я не знаю, что сделаю с самим Клавдием, но активным ксенологом ему не быть. Такие не имеют права представлять человечество в Галактике. Потому что им наплевать и на себя, и на тех, кто рядом. Такие, как он, нестандартны, нехарактерны для человечества. Они могут сбрить бороду, выкрасить волосы, укоротить нос, чтобы устранить отклонения от стереотипа в своем облике. Но куда они денутся от отклонений в стереотипе нравственности?! Они делают вид, или даже искренне убеждены, что живут наукой и для науки, и это – ложь. Они вообще не умеют жить, их почему-то не научили этому в детстве. Пусть возвращаются на Землю и учатся заново.