Эпицентр - Евгений Иванович Филенко

На одной из графем стилизованный контур корабля миссии – корабль этот все еще торчал у запасного шлюза, безнадежно дожидаясь, когда же наступит его черед, – соседствовал с изломанными в страшных корчах фигурками альбинцев.

На другой – зависший над поверхностью планеты корабль горел, затейливо обрамленный геометрически правильными язычками пламени.

На третьей – он уже взрывался, разлетаясь равными осколками в стороны от жирной точки, поставленной в центре взрыва.

На четвертой…

В общем, ничего приятного при входе в атмосферу кораблю не сулили. Его боялись, его взрывали, он горел.

Взрывали… А может быть, он взрывался?

Кратов оставил на экране две графемы. В сериях они всегда предшествовали взрыву. На первой была изображена похожая на пульку баллистическая ракета, устремленная тупым носом в зенит. «Снова ракета – как на Винде-Миатрикс!..» На следующей графеме она летела навстречу кораблю незваных гостей, и между ними пролегала одна лишь жирная пунктирная линия.

А на третьей корабль непременно взрывался.

Повторение инцидента на Винде-Миатрикс III, на разгадку которого Григорий Матвеевич Энграф убил прорву времени и потерпел фиаско, кабы не параллельные работы по расшифровке?.. Но альбинцы никогда не воевали между собой. Их цивилизация возникла и развивалась в одном регионе, у них не было устойчивого дробления на племена, народы и государства, как на Земле и во множестве других миров. И когда началось распространение альбинцев по неосвоенным материкам и архипелагам, они представляли собой социально однородную, вооруженную техническими достижениями и высокой нравственностью разумную расу. У них не было замаскированных и забытых шахт с самонаводящимися ракетами. Следовательно, рисованная ракета, несущая гибель космическому кораблю, могла быть послана только УМЫШЛЕННО.

Кратов наклонился вперед и медленно стер слой пыли с экрана. Он чувствовал себя задетым за живое. Получалось, будто орнитоиды и в самом деле не желали, чтобы на их планету высаживались ксенологи Галактического Братства. Была высказана готовность обмениваться любой информацией, демонстрировалось самое искреннее уважение к братьям по разуму…

Но при всем том недвусмысленно подчеркивалось, чтобы означенные братья оставались на дистанции. И чем дальше, тем лучше.

6

– Маринка, – нежно позвал Денис. – Ну как ты живешь без меня?

– Прекрасно, – сказала девушка и улыбнулась. – А ты?

От звуков ее скрипично-высокого голоса Денисом, как и всякий раз, овладело чувство радостного возбуждения. Разнообразная ерунда вроде строптивых орнитоидов и грозного Галактического Консула мигом отступила на задний план.

– Я без тебя не живу, – сбивчиво, несвязно и обильно заговорил он. – Я без тебя только существую. Как растение. Есть такие никому не нужные растения – сорняки… К нам прилетел Кратов. Тот самый, со Сфазиса. Громадный мужик, смотреть страшно. Сейчас он выписывает нахлобучку Клавдию. Ну в самом деле, сколько можно здесь торчать?! По-моему, у Клавдия заскок на почве всех этих графем, он же спит с ними, если вообще когда-нибудь спит. Но мы-то с тобой нормальные, правда? Я, как и все, хочу иметь отпуск раз в две декады, хочу плавать в одном бассейне с тобой, хочу хватать тебя за пятку, и чтобы ты брыкалась и верещала. Как тогда… помнишь… Хочу нормального общения с людьми, нормально одетыми и нормально выбритыми. Или хотя бы с нормальными бородами. И чтобы не было между нами этого террариума, – он приложил ладонь к экрану видеала так, чтобы она легла на Маринкину щеку.

– Как там ваши пташки? – спросила Маринка, пропуская мимо ушей его обычные излияния.

– Порхают. Грозят сбить нас баллистическими ракетами, вреднюги. Ну что бы им не договориться с Клавдием? Или, на худой конец, со мной? Мы бы живо нашли общий язык. А после слетали бы с тобой к ним в гости. Там очень красивый снег, можно кататься на лыжах и одновременно загорать, лучше, чем в Альпах. Правда, Топ – помнишь Топа? – запретил с ними разговаривать. Он думает, что все наши неприятности – следствие шока. Мол, альбинцы нами шокированы. Они будто бы в принципе не ожидали, что в космосе может обитать кто-то еще, кроме них. Они будто бы вообще крайне впечатлительны и склонны ко всяким шокам, стрессам и аффектам. И если мы заговорим с ними на их языке, они все там с ума посходят. Будто бы для них это все равно, что вдруг заговорит дорога или облако…

– Так уж и посходят, – недоверчиво сказала Маринка.

Но недоверие это было наигранным, показным. Денис уже почувствовал, что нет у девушки никакого интереса ни к альбинцам, ни к напрыгу Галактического Консула, ни ко всему, о чем он тут болтает уже битых десять минут.

Что-то было неладно.

– Маринка, – сказал Денис. – Ты от меня прячешься.

– Я? Прячусь?! Вовсе нет. С чего ты взял? Вот же я.

– Тебе есть что мне сказать? – спросил он внезапно пересохшими губами.

Лицо ее качнулось, словно она хотела скрыться прочь от видеала. Потом она подняла на него настороженный взгляд, и Денис отчетливо ощутил перед собой все пролегающие между ними десять парсеков – бездонную, безвоздушную пропасть мертвого холода.

– Я хочу к тебе, – произнес он заветное заклинание, охраняющее от всех бед, от всех прошедших и грядущих разлук и потерь.

Если она сейчас скажет: «Продолжай хотеть», то все в порядке, ему просто померещилось…

– Почему ты не прилетел раньше? – спросила Маринка. Но это не было вопросом, потому что в ее голосе звучало безразличие. – Ты там, а я здесь. И так целую вечность.

– Три месяца, Маринка, – прошептал Денис, изо всех сил стискивая руками ни в чем не повинный видеал. – Только три месяца… Я же все время рядом, я на Земле все бросил, чтобы прилететь сюда за тобой… Неужели ты не можешь подождать еще немного?

– Ждать, снова ждать, сто лет ждать, – сказала Маринка с раздражением. – Вся жизнь – сплошное ожидание. Я устала.

– Я прилечу, – торопливо сказал Денис. – Вот прямо сейчас. Я все исправлю!

– Уже поздно, Денис. Завтра я возвращаюсь домой, на Землю. Насовсем.

– И я с тобой!

– Без тебя, Денис.

– Я все равно прилечу, – сказал он упрямо.

– Прилетай… попрощаться.

Видеал погас, будто задернулся дымчатой шторкой. С трудом, как великую тяжесть, Денис убрал с него руки и перенес их к себе на колени.

Уже поздно, Денис. Прилетай попрощаться.

Проклятая база. Проклятые птицы. Проклятая Галактика.

Денис медленно, как сомнамбула, потянул атласную ленту с шеи – замысловатое украшение распалось, расползлось… «Надо лететь. И немедленно. Здесь я никому не нужен – ни Клавдию, ни, тем более, Кратову. Они чудесно обойдутся и без диспетчера. Они даже