Театр стекла и теней - Энн Корлетт

Фальшивые колокольцы смолкли, а Джульетта оказалась в широком дворе-колодце. Впереди над дверью висела изысканная металлическая вывеска: выбитое слово «Рынок» в помятых завитках орнамента.

Таких рынков Джульетта никогда не видела. Ни прилавков, ни торговцев, называвших ее «любовь моя», – только горы одежды и безделушки, беспорядочно распиханные между старой мебелью. Рядом с перевернутым седлом и парой желтеющих рогов стояли две червленые вазы; пейзажные декорации подпирали деревянную платформу, заваленную тканью.

На первый взгляд, ни в чем здесь не было порядка, но потом Джульетта заметила ножки столов под некоторыми кучами и что-то похожее на петляющие между ними тропы. Обходя гору ящиков, она протиснулась меж двух складных столов, заваленных барахлом по плечи, обогнула тележку на колесиках, где новые декорации сложились в путаный пейзаж кракелюровых колонн и лесных опушек.

Сворачивая в очередной проем, она задела шарнирную лампу. Где-то за лампой что-то сместилось, и вся гора заскользила. Джульетта вытянула руки, пытаясь удержать эту лавину, но все было слишком тяжелое. Ножка стола подогнулась, и на пол посыпались книги и посуда.

Когда эхо крушения стихло, Джульетта услышала сзади шум. Развернувшись, она увидела, что примерно там, где она вошла, стоит некто тонколицый. Низко подвешенная лампа за его спиной разбросала тени по его черепу, он казался почти бесплотным, и Джульетта представила, как он, сутулый и паукообразный, скользит одному ему ведомыми тропами и готовится ее схватить. В приступе паники она ринулась между вешалкой с меховыми пальто и узкими металлическими шкафами, но за очередным перегруженным столом налетела на другую фигуру. На мгновение они сцепились в замешательстве, а потом молодой человек сумел высвободиться.

– Спокойно. – Он положил руку ей на плечо.

Джульетта втянула полные легкие воздуха, сражаясь с паникой. Волосы у нее растрепались, она смахнула их с лица и посмотрела на этого человека. Молодой – возможно, на несколько лет старше ее – и знакомый.

Человек-Тень.

В голове стало пусто. Надо что-то ему сказать, но сердце колотилось, а худой все еще смотрел на нее, и Джульетта все забыла.

– А. – Человек-Тень проследил за ее взглядом. – Да, он обычно так и действует на людей. – Подняв руку, он крикнул: – Никто не пострадал!

Худой человек посмотрел на них еще, а потом развернулся и исчез среди своего бесчисленного барахла.

Человек-Тень заговорщически понизил голос:

– Он ненавидит, когда срезают дорогу. И очень не любит, когда кто-нибудь что-нибудь отсюда берет. Это называется «магазин реквизита», но больше похоже на музей. – Его губы дернулись. – Или на кладбище. – Он склонил голову набок. – Я тебя знаю, да?

– Я… – Джульетта необъяснимо готова была разрыдаться – фрустрация и разочарование последних дней настигли ее в тот момент, когда нужна была ясная голова. – Я пыталась…

– Все хорошо. – Юноша говорил мягко. – Я тебя помню. Я вернулся на локацию, хотел тебя найти, но ты ушла.

– Я написала в Совет. – Джульетта чувствовала, что выпала из диалога, как будто выучила не тот фрагмент сцены. – Я не знала, прочитает ли кто-нибудь, но и не знала, что еще делать.

Голос сорвался, и она часто задышала, пытаясь сохранить самообладание.

– Все хорошо. – Он коснулся ее локтя. – Не спеши.

– Я…

Ей столько надо было спросить, но сейчас все было чересчур.

– Все хорошо, – повторил он. – Прости, я даже не представился. Меня зовут Итан.

– Я Джульетта. – Потом она вспомнила Оливию. – Так меня называл отец. Я не знаю, правда ли меня так зовут.

Итан нахмурился:

– Как так может быть?

Когда она рассказала ему о старике в бюро регистраций, оторопь сменилась грустной улыбкой.

– Округ один такой на всем белом свете, но иногда я задаюсь вопросом, каково это – жить там, где все работает как до́лжно.

– То есть? – Джульетта вытаращилась. – Он показал мне записи. Там было имя моего отца.

– Да я не сомневаюсь, – сказал Итан. – Насколько я понимаю, записывал он довольно тщательно. Проблема в том, что иногда он решал записать не совсем то, что ему предоставляли. Это же Театральный округ. Кроме того, имена здесь означают не вполне то же, что во внешнем мире. – Он наклонил голову. – А кем ты хочешь быть?

Джульетта не знала, как ему ответить. Внутри был лишь необъятный, невозможный клубок из тоски, и утраты, и надежды, и страха. А потом все закрутилось в спираль и надвинулось. Она запрокинула лицо к Итану:

– Я хочу быть той, кем была прежде. Я хочу быть Девочкой в Серебряных Туфлях.

Итан долго смотрел на нее.

– Расскажи-ка ты лучше все. Как ты сюда попала? – Он оглядел магазин реквизита. – Очевидно, не сюда. В Театральный округ.

Запинаясь и путаясь, Джульетта продралась сквозь повесть о том, что было после отцовской смерти. О ключе не упомянула – тайная вылазка в анклав местных жителей ощущалась как вторжение. Итан несколько раз перебивал, задавал вопросы – главным образом о том, кто еще знал, что она связана с Округом. Только мачеха, поспешила успокоить его Джульетта. Нет, сама она здесь не говорила никому.

– Я знала, что это должно оставаться тайной. – Необходимо, чтобы он понял: она все сделала правильно. – Я знала, что нельзя никому ничего говорить.

Итан медленно кивнул:

– А как ты думаешь, твой отец кому-нибудь рассказывал?

– Вряд ли, – ответила Джульетта. – Он никогда об этом не говорил. Даже мне.

– И ты вообще ничего не знала о Театральном округе? – спросил Итан.

Нейтральный вопрос, но Джульетте стало немножко стыдно, как будто забвение было предательством. Она снова спросила себя, как можно было допустить, чтобы начало ее жизни начисто стерли. А потом вспомнила, как смотрела на свой портрет в «Корабельных новостях», – как на краю сознания блеснули почти-что-воспоминания.

– Я не забыла совсем, – сказала она. – Когда вернулась сюда, что-то вспомнила. Запах театра. Места, которые казались знакомыми. Как я была Девочкой в Серебряных Туфлях, ходила по проволоке. Стою высоко и смотрю вниз.

– Ты это помнишь?

У него было такое лицо, что ей стало неловко: сказать правду, подкрепить эти слова ей особо нечем.

– Это не вполне воспоминания. – Она помедлила, собираясь. – Больше похоже на давний сон.

Это звучало лучше.

Итан вглядывался в ее лицо, и Джульетта перепугалась, что сделала недостаточно. Что он сейчас вежливо улыбнется, скажет: «Приятно было познакомиться» и «Как-нибудь приходи еще» – и уйдет.

Как будто в подтверждение ее страхов он оглянулся через плечо и сказал:

– Мне надо идти. Мне пора в театр.

Горе уже подступило холодной волной, но тут он сунул руку в карман и вытащил ключ:

– Вот. Это для Шоу. Дай мне пару часов, потом