Театр стекла и теней - Энн Корлетт

class="p1">Когда-то давным-давно жила-была девочка, и у нее был отец. Своей матери она не знала. У нее была мачеха. И единокровные сестры. Потом ее отец умер, и она нашла спрятанные вещи, и они привели ее в Театральный округ, где она родилась, и там она увидела портрет своей матери и… Джульетта замялась. Она столько всего узнала – и все же еще не знала. Как будто что-то сломано и затем собрано, детали не вполне сходятся, фрагменты утрачены. Она медленно втянула воздух. И она была Лунария. Ее мать была Лунария.

Джульетта замолчала, глядя на Человека-Тень в немой надежде. В его взгляде был напор, от которого каменели плечи, но потом вновь вернулась эта кривоватая усмешка. Он наклонился и поцеловал ее в щеку, теплыми губами коснулся похолодевшей кожи.

– Это хорошая история, – сказал он.

Надел на Джульетту маску и завязал ловкими пальцами. Расправил ленты, кончиками пальцев пригладил перья вокруг глаз, отвернулся и отпер дверь. Джульетта переступила порог; руки дрожали. Однажды она вспомнит этот миг – миг, когда все началось.

Тихий клик закрывающейся двери не имел ни малейшего смысла. А потом сердце Джульетты забилось о ребра, и она, развернувшись, уцепилась за ручку.

Дверь была заперта.

Пузырь ошеломления надулся и лопнул, сотрясая все тело дрожью. Человек-Тень отослал ее обратно в театр, как будто она обыкновенная посетительница. Решил, что она ему просто подыграла?

Джульетта держалась изо всех сил. Может, он пошел кого-то искать, рассказать им про нее. Или, может, это испытание. Растянутая на дыбе между надеждой и отчаянием, она ждала, но дверь не отворялась. Когда перед глазами все поплыло, она отступила. И зачем она наболтала эту невнятную историю? Он, наверное, ни слова не понял.

А потом явилась другая, темная мысль, и дыхание в груди содрогнулось. Возможно, он как раз понял. Возможно, все они знали, что она здесь, и вместе смеялись над ее отчаянием. По пути из театра обида и жалость к себе прокрались в душу. Она уедет и больше никогда не вернется. Последователи нет-нет и вспомнят о ней, а Человек-Тень ощутит тень стыда всякий раз при виде рыжей девушки в толпе.

Да вот только ничего подобного он не ощутит. Потому что он смотрел на нее в упор – и ее было мало.

Ее всегда мало.

Глава 14

Джульетта бродила на краю сна до рассвета, пока не провалилась в дебри беспокойных грез, которых наутро не помнила.

Она чувствовала себя пустой и безжизненной, однако ночь притупила эмоции, сплющила боль и разочарование, и они стали меньше, терпимее. Это не конец. Она просто ошиблась. Этот момент прошел и больше не повторится, но есть другая возможность, которую она еще не исследовала.

Джульетта влила в себя чашку чая и пошла одеваться. Кое-какие вещи в верхнем ящике выглядели так, словно их перекладывали, и она, хотя и знала, что это, вероятно, просто паранойя, перепрятала под матрас и бумаги, и фотографию, и визитку детектива-инспектора Мансфилда. Ключ и ожерелье сунула в карман к маске. После чего вышла, собираясь срезать дорогу до центра Округа.

Не поймешь, где заканчиваются Окраины и начинается собственно Округ, но, несколько раз свернув не туда, Джульетта оказалась под низким краем купола. Здесь крышу сляпали кое-как из всякого барахла – балки и грубо обтесанные доски подперли укосинами покрепче. Улицы были запутаннее, чем она ожидала; тут и там проходы и двери выглядели многообещающе, но никуда не вели.

Через некоторое время Джульетта оказалась на улице, где все окна и двери на одной стороне были заложены кирпичом. Чуть дальше она нашла проход, полускрытый за опрокинутой грудой ящиков. Внутри обнаружился лестничный марш, такой узкий, что широкоплечему человеку пришлось бы подниматься боком. Стены давили, когда Джульетта взбиралась по лестнице, и она облегченно втянула воздух, выйдя на галерею, облицованную зеркалами.

Судя по количеству пыли, сюда давно никто не заходил. Пол растрескался и местами лопнул; осторожно ступая, Джульетта чувствовала, как прогибаются доски. Рядом, прыгая из зеркала в зеркало, мерцало ее отражение. На миг оно вспыхнуло в бывшем церковном витраже, а потом, словно в кинеографе, проскакало, запинаясь, чередой зеркальных плиток ар-деко и нырнуло в круговой орнамент латунных листьев, где в потускневших складках таились косоглазые херувимы.

В середине галереи смотрели друг на друга два полноразмерных зеркала, создавая колоду карт из Джульетт, бесконечно уходящих вдаль по дуге. Сердце екнуло: против всякой вероятности она предчувствовала, что вот-вот одна из них выйдет из строя и ей улыбнется. Крен этой воображаемой улыбки привел на ум темного полублизнеца.

Оливия? – подумала она.

Ответа не последовало, но где-то в тенях на краю сознания изгиб улыбки как будто завился туже.

Она отвела взгляд, половица сдвинулась, и Джульетта ухватилась за раму зеркала. Оно качнулось, ссыпая отражения в крученую рябь, от которой закружилась голова. Джульетта закрыла глаза, а открыв, решительно устремила взгляд перед собой.

Лестничный марш в конце галереи вел вниз, на мощеную улицу, больше похожую на Окраины. Слева высокий брандмауэр, кладка тут и там пробита тяжелыми балками, хотя совершенно непонятно, что они могли бы поддерживать. Через дорогу крыша Округа прорезала верхние этажи домов насквозь, оставляя на виду лишь подоконники старых окон. Есть ли там комнаты? И как попадают туда жильцы – согнувшись в три погибели?

Шагая по улице, она слышала музыку где-то вдали и вроде бы неясный бубнеж голосов. Эти звуки время от времени перебивались другими, ближе – шарканье, стук двери, плеск воды. Один раз Джульетта услышала детские голоса – то ли стих читают, то ли песню поют; не успела она понять, откуда они доносятся, голоса смолкли.

От одиночества внутри ныло. Все это звуки той жизни, которую у нее отняли, оставив ее топтаться на обочине.

Улица уткнулась в запертую железную калитку. Переулок сбоку вел к короткой лестнице и двери в подвал, тоже запертой. Вернувшись к калитке, Джульетта еще раз бесцельно надавила на ручку. Дверь чуть сдвинулась, затем ригель стукнулся об ответную планку. По наитию Джульетта достала отцовский ключ на бархатной ленте. Когда он вошел в скважину без заминки, она почувствовала легкий трепет восторга. Она знала, что ключ едва ли повернется, но «а вдруг?» было слишком соблазнительно.

Ключ повернулся со щелчком, и Джульетта в шоке отдернула руку. Вытаращилась на калитку, не веря себе. Сколько шансов, что из всех дверей и замков в Округе она наткнулась на те, к которым подошел ее ключ? Она глянула через плечо, отчасти ожидая, что за ней