Бутлегер - Павел Барчук

Мы наконец двинулись прочь от борделя, чему я был несказанно рад. В любой момент на пороге могли появится совсем другие люди, а я пока что не горел желанием встречаться с ними лоб в лоб. Даже при том, что они не знают о моей осведомлённости, это будет лишним.

Пока шли в сторону лавки Салли, в мыслях снова и снова прокручивалась увиденная и услышенная в борделе сцена.

Сальваторе Маранцано и... Лучано. Лаки Лучано... Вот значит как...

Правая рука Джо Массерии, его главный боец и стратег, тайно встречается с заклятым врагом своего босса. И ведет себя на этой встрече не как подчинённый, а почти на равных с главой "семьи".

Это пахнет не просто изменой. Это пахнет большой войной, переделом всего города. Вот, почему они встретились в борделе. Думаю, просто никому и в голову не пришло бы, что два серьёзных гангстера могут обсуждать дела в заведении, где трудятся жрицы любви. Тем более, в таком заведении. Имею в виду, не в салоне уровня люкс, а в простом, дешевом, обычном борделе.

Самое интересное – поведение Лучано. Мне показалось, он не то, чтоб готов продать босса, но в то же время, не пошел четко в отказ. Думаю, этот тип просто что-то соображает, ищет свой интерес. Значит, грядут весьма интересные времена.

Что это даст мне...Ловить рыбку в мутной воде – одна из самых продуктивных стратегий. А тут у нас и водичка мутная, и рыбка ого-го какая большая.

Да это же просто идеальные условия для человека с моими амбициями и мозгами. Джо Массерия и Сальваторе Маранцано несомненно достаточно скоро от вяло-текущего противостояния перейдут к активным боевым действиям. В этом даже сомневаться не приходится, я слышал, с какими интонациям о своем оппоненте говорил сеньор Сальваторе.

Пока эти двое будут бодаться за власть, можно успеть выстроить что-то своё. Или хотя бы примкнуть к победителю, вовремя подсуетившись. Но как?

В общем, пока что я не видел ни одной зацепки, ни одной щели, в которую не мешало бы сунуть свой нос, но при этом нутром чуял, сложившаяся ситуация может иметь для меня какую-то выгоду. Осталось понять, какую именно.

Патрику я, естественно, ничего не сказал. Его ирландская прямота и честность могли встать мне костью в горле в этом деле. Он бы не понял, начал бы задавать лишние вопросы или, что хуже, попытался бы меня отговорить. Нет, пока этот козырь надо придержать при себе. Вот, собственно говоря, на чем я успокоился и выкинул из головы случившееся в борделе. По крайней мере, на время.

Следующие несколько дней пролетели в привычном круговороте: вонь, беготня, пьяные взгляды посетителей питейных заведений, раздраженные лица "покупателей", радостные физиономии полицейских, которые получали свою долю из рук Салли. В общем, все как обычно.

Одно лишь изменилось. Теперь у меня появилась более конкретная цель. Я — Макс Соколов, не мог и не хотел бесконечно таскать тухлятину в корзинах по закоулкам Нью-Йорка. Мои амбиции требовали выхода, они желали бо́льшего.

Прежде всего, я решил, не тратя время только на размышления, начать с того, что мне сейчас доступно — с собственного тела.

Надо признать, данный вопрос волновал меня все больше и больше. Физическая форма Джованни оставляла желать лучшего и это – проблема. Худое, слабое тело, без намёка на нормальную мускулатуру нервировало мой разум. Оно годилось разве что для того, чтоб убегать, да и то не очень быстро.

Такой расклад меня не устраивал, его надо было исправлять. Впереди Джованни Скализе ждут великие дела и к ним нужно приступить во всеоружии. "Всеоружием" я занялся сразу на следующей утро после того дня в борделе.

До того, как взошло солнце, стащил с постели стонущего Патрика, и сообщил ему прекрасную новость.

— Так... Мой ирландский друг... Как ты видишь, работа у нас напряжённая, в некотором роде даже опасная. В заведениях, где мы бываем, до черта и больше всяких идиотов, чей разум затуманен алкоголем. Я и ты... мы, можно сказать, представляем Салли Рыбу. Являемся его лицом. Поэтому, нам срочно необходимо привести свою физическую форму в порядок и стать теми, кто способен в случае необходимости дать отпор.

– Джонни... Это шутка? – С надеждой спросил ирландец, протирая заспанные глаза.

Он явно не разделял моего бодрого настроя и мысленно желал мне либо сдохнуть, либо обосраться. Это было вполне заметно по его кислому лицу. Однако, я не собирался отступать. Во-первых, мне тупо нужен спарринг-партнёр. Во-вторых, мы с Патриком повязаны этим делом, значит, он тоже должен уметь постоять за себя.

– Нет, О'Брайн. – Категорично отрезал я, – Это не шутка, а суровая реальность. Встаем. Начинаем новую жизнь.

– Джонни! Черт... Может, нам лучше приобрести себе.. не знаю... Пистолет...

Патрик, не договорив до конца, зевнул, поэтому последнее слово вышло у него больше похожим не на "пистолет", а на "писаааалет". Но я прекрасно понял смысл сказанного.

– Отличная идея! А дальше что? Этим пистолетом ты прострелишь себе ногу? Или, того хуже, мне? И ладно, если только ногу. Да и потом, у тебя денег до хрена? Думаешь, пистолеты, как бесплатный обед раздают? Нет, мой друг. Встаем и начинаем создавать новых себя. Десять отжиманий! Давай, рыжий, шевелись! Хочешь, чтобы следующая шпана, которая полезет на нас, сломала тебе пару рёбер?

В общем-то, у Патрика не было выбора. Скажем так, я умею бывать очень настойчивым, если это соответствует моим интересам.

В качестве «спортзала» я выбрал небольшой грязный пустырь, расположенный прямо за домом, где мы жили. Случайные прохожие здесь не появлялись, пустырь упирался в забор, за которым начиналась территория доков. Окна дома в большей мере выходили на проезжую часть. Соответственно, наблюдать за нашими тренировками особо никто не станет.

Патрик с унылом видом тащился вслед за мной, проклиная всех сицилийцев разом, а одного конкретного сильнее остальных. Холодный утренний воздух обжигал легкие, но при этом несомненно бодрил. Я встал в упор, стараясь держать спину ровно. Патрик, кряхтя, улегся рядом.

— Раз, — скомандовал я, сгибая локти. Мои мышцы жалобно заныли. Тело Джованни было слабым, дряблым, но я упорно продолжал, — Два... Три...

Патрик на счет «три» уже пыхтел, как паровоз, а его руки дрожали, словно ирландец пребывал в лихорадке.

— Четыре... Пять...

— Джонни, я умру... — прохрипел он, с трудом выжимая пятое отжимание. Его лицо стало багровым. — Сердце выпрыгнет...

— Не выпрыгнет, — сквозь зубы