Маг воды. Том 2 - Саша Токсик

а значит имел место сговор. Персоналу гостиницы заткнут рот. Прохожие ничего не видели кроме огня и человека в маске. Без этого вся обвинительная конструкция рушится. Покушение превращается в пьяную драку, предумышленное убийство в неосторожное обращение с боевой магией. Вместо каторги выйдет год исправительных работ. Может, даже условно.

Полина принесла заказ. Кофе для Громова в изящной чашке, печенье на фарфоровой тарелочке. Мои вафли еще готовились. Слышно было, как на кухне что-то шипит и благоухает ванилью.

Громов машинально отхлебнул кофе, поморщился от горечи, но сахар добавлять не стал.

— Будьте предельно осторожны, — он поправил очки, и я заметил, как подрагивают его пальцы. — Долгоруких не зря называют одной из самых влиятельных семей Империи. У них многочисленная родня, связи на всех уровнях. Кто-то явно не хочет публичного позора на процессе. И у Дмитрия могут быть помощники из бывших сослуживцев. Огненный полк, гвардия. Это не просто воинская часть, это братство. Они своих не бросают.

Интересное наблюдение. После прорыва на третий ранг мой арсенал пополнился серьезными козырями. Аура воды погасит любую огненную атаку. Вода всегда побеждает огонь, это закон природы.

А Гарпун изначально создавался для охоты на водных созданий, но прекрасно вытягивает магическую энергию из любого источника. Превратит грозного боевого мага в беспомощного котенка за считанные секунды.

Так что ответить мне есть чем. Правда Громов об этом не знает. Чтобы его отвлечь и сменить тему на более практичную я задал вопрос.

— Василий Петрович, не подскажете надежный банк? А то у меня стали появляться наличные и хранить их в карманах непрактично.

Громов оживился. Деловые вопросы всегда помогали переключиться от личных проблем. Универсальное лекарство для людей его типа.

— Озёрный коммерческий. Настоящая крепость, а не банк. Они дотошные до невозможности — будут проверять происхождение каждого рубля, изучать каждую бумажку под лупой, задавать тысячу вопросов. Зато надежные как скала. За пятьдесят лет работы ни одного ограбления, ни одной растраты, ни одного скандала.

Полина принесла мои вафли, политые карамелью и увенчанные тремя шариками мороженого. Сверху добавлялась свежая мята и горсть лесных ягод. За такую красоту никаких денег не жалко

— Вот только… — Громов смутился, чтоб меня не обидеть. — Доходы должны быть «белыми». Они очень придирчивы.

— О это как раз не страшно, — я улыбнулся. — «Бюро находок» начинает приносить прибыль.

Брови адвоката взметнулись вверх.

— Так это вы! Я читал статью Бурмистрова в утренней газете. «Человек-рыба», «Покоритель глубин», «Находчивый ныряльщик». Он там такие эпитеты использовал, что хоть в рамку вставляй. Весь город только об этом и говорит. Моя кухарка сегодня полчаса рассказывала, как вы пятнадцать минут минут были под водой. Правда, в ее версии вы там еще и с русалками общались.

Вот так рождаются легенды. Еще неделя, и я буду жить под водой и командовать морскими чудовищами. Хотя почти так оно и есть. Но об этом знать никому не нужно.

Громов успокоился, даже пару раз улыбнулся. Настал момент для главного вопроса. Риск огромный, но без юридической помощи не обойтись. А Громов уже доказал свою надежность и принципиальность.

— Василий Петрович, вы слышали о семье Лазуриных? Которые управляют имуществом Аквилонов?

Лицо Громова изменилось мгновенно, словно кто-то щелкнул выключателем. Он долго молчал, барабаня пальцами по столу.

— Мой отец, Петр Васильевич Громов, был семейным юристом Аквилонов, — изумил он меня. — Еще старший Тихон Аквилон, дед погибших наследников, нанял его. Тридцать лет безупречной службы. Отец знал каждую бумажку, каждый документ, каждую запятую в каждом контракте. И когда случилась трагедия…

Он снял очки, протер их платком. Без очков его лицо казалось беззащитным.

— Отец был против опекунства Лазуриных. Говорил, что их родство слишком дальнее, а документы липовые. Предлагал передать имущество под государственное управление до совершеннолетия младшего Лазаря. А через год после кораблекрушения внезапно умер. Сердечный приступ, сказали врачи. В сорок два года.

Слишком удобная смерть. Слишком своевременная.

— Есть информация, которую я могу доверить вам только под защитой адвокатской тайны.

Громов надел очки обратно, и на его лицо вернулось деловое выражение.

— Вы мой клиент, Данила. Я не обязан раскрывать содержание наших бесед никому. Ни следствию, ни суду, ни даже императору. Адвокатская тайна священна. За ее нарушение следует каторга.

Момент истины. Сейчас или никогда.

— Я и есть Лазарь Аквилон.

Овсяное печенье выпало из пальцев адвоката и нырнуло в кофе с энтузиазмом самоубийцы, прыгающего с моста. Всплеск был такой, что брызги долетели до сахарницы. Громов не заметил. Он смотрел на меня так, словно я только что сообщил, что являюсь императором Поднебесной и прилетел на драконе.

— Это невозможно, — сказал он. — О нём не было вестей уже двадцать лет. Лазурины утверждали что он мёртв.

Он говорил быстро, словно пытался убедить самого себя.

Я молча протянул ему перстень. Ажурная серебряная оправа окружала прозрачный кристалл, внутри которого переливалась живая капля воды. Она пульсировала в такт моему сердцебиению, то сжимаясь в точку, то растекаясь тонкой пленкой.

Громов взял его дрожащими пальцами. С адвокатом творилось что-то невообразимое. Профессиональная маска дала трещину, и сквозь нее проглядывал потрясенный до глубины души человек.

— Это действительно он. — прошептал адвокат. — Перстень Аквилонов. Я видел его на руке вашего отца, когда мне было семь лет. Он приезжал к нам домой, обсуждал с моим отцом какие-то дела.

Он поднял взгляд на меня. Изучал мое лицо так внимательно, словно видел впервые. Или видел призрака. Или и то, и другое одновременно.

— Вы похожи. Те же глаза. Голубые, почти синие. У всех Аквилонов были такие глаза. Говорят, это родовой признак. И форма подбородка… даже эта привычка чуть наклонять голову вправо, когда слушаете. Ваш отец делал точно так же. И дед тоже, судя по портретам.

Он отдал перстень обратно.

— Почему вы скрываетесь? — голос Громова дрогнул. — Отчего просто не заявили свои права?

— Потому что Лазурины не рады моему возвращению, — пояснил я. — Меня уже пытались убить, и Долгорукий далеко не первый. К моменту, когда я появлюсь, я должен быть уверен в победе.

Громов кивнул медленно, обдумывая услышанное.

— Много лет Лазурины укрепляли позиции. Прибрали к рукам фабрики, источники, земли. Подкупили нужных людей, — он усмехнулся. — Думаю, заяви вы свои права сейчас, окажется что вы владеете каким-нибудь лодочным сараем. Всё спрятано через посредников и представителей.

Он снова снял очки, потер переносицу. Жест усталого