Совок порочного периода - Алексей Небоходов

Её руки касались меня повсюду, осторожно изучая кожу. Я отвечал так же, открывая её тело заново: родинку под левой грудью, едва заметный шрам на бедре, мягкую ложбинку у основания шеи, где бьётся пульс.

Она оседлала меня, мягко устраиваясь сверху. В лунном свете её тело казалось призрачным – будто не женщина, а дух, снизошедший на землю. Дарья взяла моё лицо в ладони и внимательно посмотрела в глаза.

– Не бойся, – прошептала она. – Я буду нежной.

Она медленно опустилась, принимая меня в себя, и мы одновременно выдохнули – от ощущения единства и абсолютной правильности происходящего. Я чувствовал её тепло и близость, как если бы наши тела были созданы друг для друга.

Дарья двигалась неторопливо, наслаждаясь каждым движением. Её груди покачивались в такт, волосы рассыпались по плечам. Я держал её за бёдра, задавая ритм, и не мог отвести взгляда.

Это было больше, чем просто физический акт. В каждом движении и вздохе читалась благодарность, нежность и что-то ещё, чему я не мог подобрать имя. Дарья наклонилась ко мне, грудь прижалась к моей, и теперь мы двигались как одно целое.

Первая волна наслаждения накрыла её неожиданно. Она запрокинула голову, тихо вскрикнув, а её тело сжалось вокруг меня. Я едва удержался, чтобы не последовать за ней.

– Ещё, – выдохнула она, не останавливаясь. – Пожалуйста…

Я перевернул её под себя и продолжил, теперь увереннее и глубже, но так же бережно. Она притянула меня ближе, и в её взгляде была не только страсть, но и отчаянная попытка восполнить годы одиночества за одну ночь.

Вторая волна была сильнее. Дарья вцепилась в мою спину, оставляя следы ногтями, всхлипывая от наслаждения и чего-то большего. Я целовал её шею, плечи, ключицы, стараясь продлить эти мгновения.

Когда приблизилась моя кульминация, она почувствовала это и прижалась крепче, шепча что-то несвязное. Мир вспыхнул яркой вспышкой и медленно вернулся обратно. Мы лежали, переплетённые, тяжело дыша.

Дарья не отстранилась сразу. Гладила мои волосы, целовала лоб, щёки, губы, едва касаясь.

– Спасибо тебе, – шепнула она. – За спасение, за эти дни, за сегодняшнюю ночь…

– Это тебе спасибо, – ответил я, крепче обнимая её.

Она улыбнулась грустно и нежно одновременно, улеглась рядом, положив голову на моё плечо. Я накрыл нас одеялом, и мы лежали тихо, слушая дыхание друг друга.

Сон подкрался незаметно. Последнее, что я почувствовал, – её палец, медленно выводящий невидимые узоры на моей груди, и впервые за долгое время ощутил абсолютный покой. Казалось, все пути привели именно сюда, в эту ночь, к этой женщине.

Утро разбудило запахом кофе и звоном посуды. Я открыл глаза, ожидая увидеть Дарью рядом, но постель была пуста, простыни холодны. Только вмятина на подушке доказывала, что ночь не была сном.

Сев и потирая глаза, я ощущал на теле каждое её прикосновение и поцелуй. Следы ногтей приятно саднили плечи, а в груди теплилось что-то незнакомое – счастье или просто воспоминание о близости?

На кухне посуда звенела с раздражением, словно перед внезапной проверкой. Я натянул брюки и рубашку и пошёл туда, желая обнять её, сказать что-то важное, но остановился в дверях.

Дарья стояла спиной, яростно оттирая уже чистую чашку. Волосы строго собраны, халат застёгнут до последней пуговицы. В каждом движении читалось напряжение.

– Доброе утро, – осторожно сказал я.

Она вздрогнула, не оборачиваясь.

– Доброе. Кофе на плите, хлеб в хлебнице.

Голос был ровным, безличным, словно ночи и не было вовсе. Снова преподавательница и студент, случайно встретившиеся на кухне.

Я налил кофе, сел за стол. Она продолжала возиться у раковины, переставляя уже сухие тарелки.

– Дарья… – начал я.

– Дарья Евгеньевна, – резко поправила она, не глядя в мою сторону.

Внутри что-то оборвалось, тепло сменилось холодом.

– Что случилось? Если я сделал что-то не так…

Она наконец повернулась. На лице вежливая холодность, но в глазах металась паника.

– Ничего не случилось. И это проблема.

Повисла тяжёлая тишина. Дарья вздохнула, села напротив, сцепив руки в замок.

– Леонид, то, что произошло… Это была ошибка. Моя ошибка. Минутная слабость, за которую мне стыдно.

– Слабость? – не поверил я. – Но мы же… это было прекрасно.

– Это было неправильно, – отрезала она. – Я преподаватель, ты студент. Между нами пропасть – возраст, положение. Я воспользовалась ситуацией, твоей благодарностью. Это непрофессионально и аморально.

Каждое слово било, как пощёчина. Я искал в её лице вчерашнюю нежность, но находил только холод.

– Но вы сами сказали, что здесь нет ни студентов, ни преподавателей…

– В порыве люди говорят разное, – она поморщилась, будто от боли. – Утром приходит отрезвление и понимание последствий.

Она встала и подошла к окну. Утренний свет подчёркивал усталость её фигуры, морщинки у глаз, глубокое сожаление.

– У меня репутация, карьера, планы на будущее, – её голос звучал тихо и напряжённо. – Если кто-нибудь узнает… Я не могу этого позволить. И вам не советую. Найдите девушку своего возраста, стройте нормальные отношения и забудьте эту ночь.

– Забыть? – мой голос сорвался на высокой ноте. – Как можно забыть такое…

– Нужно, – Дарья резко отвернулась, в глазах её стояли слёзы. – Пожалуйста, Леонид, не усложняйте. И так слишком больно.

Я чувствовал себя выпотрошенным. Ещё час назад мир казался наполненным надеждами и возможностями, теперь от них остался лишь пепел.

– Значит, всё? Просто забыть и уйти?

– Да, – она кивнула, поспешно вытирая слёзы. – Именно так. Вы поправились, возвращайтесь домой. В институте будем вести себя как обычно.

– А что делать с тем, что между нами произошло? – я поднялся и сделал шаг к ней.

Дарья тут же отступила, выставив перед собой руку.

– Между нами ничего нет. Только минутная слабость двух одиноких людей, благодарность, спутанная с чем-то большим. Это пройдёт. Всё проходит.

Её голос звучал так безысходно, что спорить было бесполезно. Она выстроила между нами стену, о которую разбивались любые мои слова.

– Леонид, – сказала она чуть мягче, – я не жалею о случившемся. Но это не должно повториться. У вас вся жизнь впереди, а я давно сделала выбор. Одиночество – цена за мою независимость.

– Но вы не обязаны быть одна…

– Обязана, – грустно улыбнулась она. – Вы не понимаете моего положения. Но неважно. Нам нужно расстаться. Сейчас, пока не стало больнее.

Дарья подошла, на мгновение коснувшись моей щеки, и это лёгкое прикосновение обожгло, как последняя ласка перед вечной зимой.

– Идите, Леонид. Постарайтесь не злиться. Однажды вы поймёте, что я поступила правильно.

Я молча собрал свои вещи под её взглядом. У двери обернулся – она стояла у окна, обняв