Деньги не пахнут 7 - Константин Владимирович Ежов

– Ещё одно требование по марже. Откуда на этот раз?

– Мы уже урезали всё, что можно. Остаётся ликвидировать позицию по Herbalife…

– Думаешь, об этом не было мысли?! – рявкнул он.

Чтобы закрыть шорт по Herbalife, нужно было выкупить и вернуть двадцать шесть миллионов акций. Но рынок уже чуял кровь. Акции Herbalife рванули вверх, словно кто-то влил в них чистый адреналин: со $135 до $250.

Убыток, недавно составлявший два с половиной миллиарда, вырос до четырёх и шести.

– Если оставить всё как есть, потери будут только расти.

– Потому и веду переговоры с крупными акционерами!

Но рынок не прощал поспешности. Стоило ему начать скупать акции на виду у всех – цена снова полетела бы вверх. Акман договаривался тайно, медленно, уговаривал, торговался, собирал по крупицам. Удалось наскрести всего три миллиона акций. Двадцать три оставались как стена впереди.

– Может, попробовать связаться с Платоновым или Айканом?.. – осторожно произнёс помощник.

Акман поморщился, словно от кислого вина. Само имя Платонова вызывало тошноту. Но логика была железная. Оба – крупные держатели пакетов Herbalife: у Платонова пять процентов, у Айкана девятнадцать. Если удастся договориться – можно спасти положение.

Решил начать с Айкана. Старый враг, но, по крайней мере, понятный.

Трубка ожила смехом.

– Ха-ха-ха! Всё-таки приполз, как пёс, – раздался знакомый голос.

Акман слушал молча, позволяя злорадству выгореть. Через несколько минут Айкан, к удивлению, согласился говорить. Правда, не без условий.

– Учреди в своём фонде стипендию моего имени. Девять миллионов долларов, – произнёс он тоном, не терпящим возражений.

Акман замолчал. Повесить имя Айкана на собственный благотворительный фонд – это было хуже, чем проглотить осколок стекла.

Но выбор исчезал, как воздух в тесной комнате.

Девять миллионов долларов – та самая сумма, что когда-то Акман вырвал у Айкана в суде, теперь возвращалась к прежнему хозяину, словно насмешка судьбы. Деньги пахли холодным металлом и старым потом победы, но теперь от них веяло унижением.

– Отдам пять процентов акций, – сказал Айкан с ленивым удовольствием. – Но по шестьсот пятьдесят за штуку.

– Акции стоят двести пятьдесят… Ты вор, – процедил Акман, чувствуя, как скулы сводит от злости.

– Заплатишь и больше, если выйдешь на рынок, – усмехнулся тот. – Считай, это жест примирения.

Слова Айкана звенели, как звон монет, падающих на кафель. Сглотнув горечь, Акман согласился. Выбора не было.

– Спасибо не скажешь? – с ленивым издёвкой спросил тот.

– Спасибо, – выдохнул Акман, словно через стеклянный осколок.

Гордость валялась в пыли, растоптанная, но девять миллионов акций, выкупленных у Айкана, подарили передышку. Осталось четырнадцать миллионов – узкий мост через пропасть.

– Платонов тоже… – тихо напомнил помощник.

– Знаю! – сорвалось с губ.

Имя Сергея Платонова звучало, как горечь старого лекарства. Но телефон всё же был набран.

Платонов ответил без тени удивления, его голос был ровен, холоден, словно лезвие ножа.

– Даже не знаю, как понимать такой звонок. Сколько людей доверилось мне, вложив средства? И после этого предать их ради сделки за спиной? Нет, господин Акман, нет.

Слова звенели тихо, но ударяли точно. Отказ был окончательным.

Но на этом всё не закончилось. Платонов вышел в эфир, на всю страну, со спокойной улыбкой, похожей на тонкий шрам.

– Недавно господин Акман пытался связаться со мной. Разумеется, продавать акции Herbalife до его ликвидации я не собираюсь.

И это стало началом катастрофы.

Слухи, как ядовитый дым, поползли по рынку: "Акман отчаянно ищет способ выйти из Herbalife!"

Акции взвились вверх, как фейерверк, и не остановились.

401,23…

412,69…

– Сукин сын! – выдохнул Акман, сжимая стакан так, что треснуло стекло.

Каждый раз, когда на экране появлялось лицо Платонова, воздух вокруг становился тяжелым, как перед грозой. Но разум всё ещё держался, цеплялся, скрипел.

– Есть ещё пути…, – шептал он, словно уговаривая самого себя.

Можно было попробовать договориться с фондами, доказать невиновность Valeant, вытащить хоть какую-то нить из этого узла. Пока руки не опустились окончательно, бой продолжался. Акман не сдавался никогда.

Но экран вновь ожил, ослепив белым светом, и голос Платонова прозвучал, как удар молота.

– На этот раз появились новые данные о компании Valeant.

– Что ещё ты выдумал, ублюдок…, – сквозь зубы прошептал Акман, чувствуя, как сердце бьётся в висках.

– Нам удалось получить контракт, доказывающий, что компания Палладон фактически является дочерней структурой Valeant. Согласно документу, Valeant приобрела право выкупа Палладона за ноль долларов в течение десяти лет – за сто миллионов.

– Что?.. За ноль?.. – слова едва прорвались сквозь оцепенение. – Что это вообще значит?..

– Это значит, что они владеют компанией без юридических обязательств сообщать об этом. Деньги не переходили – отчётность чиста. Так они обманули и акционеров, и SEC.

Лицо Акмана исказилось, потом застыло.

– Так не бывает… это бред…, – прошептал он, но воздух будто исчез.

Всё рухнуло. Valeant оказалась не просто грязной – она была насквозь фальшивой, и его расчёты, гордость, логика – всё стало прахом. Опционный контракт на ноль долларов – издевательство над здравым смыслом.

Разве можно было предугадать такое, не зная, что искать? Платонов… откуда он это вытащил? Как вообще возможно было докопаться до подобного?

Тело стало тяжёлым, словно налитым свинцом. Мысли вязли, дыхание ломалось на выдохах.

Последняя надежда держалась на тонкой нити – официальном отрицании связи Valeant с Палладоном. Теперь и она оборвалась.

– Что с котировками? – хрипло спросил кто-то из угла.

Ответ прозвучал, как приговор:

"Valeant обрушилась. К закрытию торгов – восемнадцать долларов."

В кабинете запахло железом, перегоревшим кофе и поражением. Тишина гудела, как в ушах после взрыва. Экран мерцал холодным светом, будто издеваясь над тишиной, окутавшей кабинет. На лице Акмана застыло безжизненное выражение – взгляд стекленел, дыхание стало редким и поверхностным. В воздухе стоял запах озона от работающих мониторов и старого кофе, застывшего в чашке. Время будто сжалось в узкий комок, а слова помощника прорезали это оцепенение хриплым, глухим голосом:

– Сэр, так больше продолжаться не может…

Веки сомкнулись, лоб дрогнул. Решение, от которого зависело всё, созрело в вязкой тишине.

– Делай, – выдохнул он.

Так наступил момент, которого боялся больше всего. Пора было ликвидировать Herbalife.

***