Барышня-бунтарка - Яна Епринцева

– Постой! – я поспешно подняла руку и приложила свою ладонь к его губам.

Обнажённую кожу моментально прострелили горячие искры, заставив зажмуриться от нахлынувшего удовольствия. Я не дала себе принять эти потрясающие ощущения и, отдёрнув руку, отодвинулась от молодого человека.

– Погоди, Радимир! Не здесь, ты ведь помнишь, что бывает после поцелуев! А тут мы на виду у всех любителей прогулок по парку!

Мужчина негромко рассмеялся и кивнул.

– Как скажешь, любовь моя. Тогда, может, отправимся домой? Или хочешь, давай пообедаем где-нибудь? Или купим тебе небольшой подарочек? Новые серьги, например. Сапфиры чудесно оттенят твои глаза. Мне бы хотелось видеть на тебе украшения с этими камнями.

Я быстро замотала головой. Дорогих подарков мне точно не хотелось. Привыкнув жить в бедности, я даже не представляла, каково это – покупать дорогие вещи без повода, просто выйдя на прогулку. И уж тем более неловко было принимать их от мужчины.

– Но мне очень хочется тебя порадовать, – протянул Радимир, беря мою руку в ладонь и вновь поднося к губам.

– Знаешь, – быстро заговорила я, пока прикосновение его губ не выбили все мысли из головы. – Я хочу съездить в ту деревеньку, Междуреченку. И выяснить, кто и зачем оклеветал меня, обвинив в убийстве жрицы.

Ярогорский поднял одну бровь, внимательно посмотрев на меня.

– Я сам займусь этим делом. Не хочу, чтобы такое прелестное создание имело ко всему этому отношение, – медленно, как будто подбирая слова, ответил он.

– Но Радимир! Я в любом случае имею отношение к этому делу! Ну, пожалуйста! Давайте съездим туда, я очень тебя прошу! Мне важно понять, что произошло, я не могу перестать винить себя в смерти Всеведы!

Мужчина продолжал сверлить меня взглядом, на лице его промелькнуло сомнение. Почувствовав его неуверенность, я применила все свои способности к убеждению, чтобы уговорить Радимира. Он сопротивлялся недолго. Особенно после того, как я пообещала смириться со своим положением, как только мы отыщем убийцу.

– Я согласен лишь взять тебя в поездку в Междуреченку, но искать убийцу буду всё-таки сам. Договорились? – сдался, наконец, Ярогорский.

– Конечно, конечно! Как скажешь! – радостно закивала головой я.

На самом деле, я не собиралась так просто оставить убийство жрицы без внимания, но говорить об этом самоуверенному офицеру не стала. Пусть думает что хочет, но разбираться во всём этом ему придётся вместе со мной.

– Путь в коляске займёт часа два или даже больше. Сколько времени мы потратим в деревне, неизвестно, к тому же придётся заехать в соседний городишко, в полицейское управление. Потом нам ещё нужно будет вернуться в столицу. Думаю, стоит выехать завтра на рассвете, чтобы к ночи вернуться домой, – сказал Радимир.

– Подожди, полицейское управление находится не в деревне? – воскликнула я.

– Нет. В соседнем городишке, в пяти вёрстах от Междуреченки, – Ярогорский встал со скамейки и подал мне руку.

– То есть получается, что работник постоялого двора не мог смотаться туда за несколько минут? Даже если бы он отправился на лошади, это заняло бы какое-то время, верно? – воскликнула я, поражённая внезапной догадкой.

– Да… – протянул Радимир, как будто размышляя о чём-то.

– И полицейские не могли примчаться быстро, им тоже нужно время, для того чтобы добраться до Междуреченки, – я приняла его руку и, встав с лавочки, направилась в сторону выхода из парка, Ярогорский пошёл рядом со мной.

– Разумеется, – ответил он.

– Получается, что донёс на меня не случайный свидетель. Это было спланировано заранее! – заявила я и поёжилась.

Только сейчас до меня дошло, что если бы не Радимир, я запросто могла оказаться в тюрьме.

Глава 38

Мы вернулись в особняк Ярогорского только под вечер. Сначала заехали пообедать, затем он настоял на поездке по магазинам и купил-таки те самые серьги с сапфирами. Я отнекивалась, но, сказать по чести, довольно слабо и неубедительно. На самом деле мне ужасно понравились небольшие элегантные серёжки с синими камнями в оправе из белого золота.

Ночью я попросила разрешения остаться в своей комнате. Как ни странно, Радимир сразу же согласился. Он не стал уговаривать или настаивать, чтобы я разделила с ним постель, а без лишних разговоров отправился спать. Совершенно неожиданно меня это задело.

«Вот глупая! Убеждала оставить тебя одну, а когда он ушёл, готова разрыдаться!» – мысленно отругала я саму себя, когда мужчина удалился в свою комнату.

На самом деле, я всё ещё не готова была к близости с ним. Хорошо, что Радимир это понимал и не настаивал. Хотя, возможно, он опасался повторения обморока. В любом случае он поступил благородно, дав мне время подумать и принять своё положение.

Я не сразу смогла уснуть. В голове мелькала череда разнообразных мыслей, которые будоражили и гнали сон прочь. То поднимала голову ревность, стоило лишь подумать о черноволосой Милане. То вспыхивало сочувствие к Радимиру, которого предали невеста и друг. А то и вовсе появлялись волнующие фантазии о сладких поцелуях Ярогорского.

Время от времени я принималась размышлять о смерти жрицы и о том, что происходит в княжеском дворце.

Ах, этот дворец! Каждая девушка мечтала попасть туда, поднявшись по мраморным ступеням под руку с великолепным офицером, пройти в бальный зал, залитый светом тысяч свечей и украшенный множеством живых цветов.

Чародеев и их нарядных спутниц там встречает сам князь Изяслав и красавица княгиня. Каждого стража Пограничья и его супругу, они приветствуют лично, благодаря за службу.

Да, княжеские чародеи – особое сословие! Правитель государства знает это лучше всех остальных. Не будь этих защитников, весь наш мир в считанные дни превратился бы в пепел под потоками огня, изрыгаемого чудовищными порождениями тьмы – аспидами.

Изяслав хороший князь, хотя бы потому что его любят представители большинства сословий за рачительность и справедливость. Он не обременяет непосильными налогами крестьян, горожан и ремесленников. Вот только дворянское сословие, не особо жалует правителя. Его считают слишком мягким, а за глаза называют покровителем черни.

Ходят слухи, что за его спиной плетётся паутина заговоров и на Изяслава не раз совершались покушения. Так это или нет, доподлинно я не знала, потому как никаких репрессий и судов над высшей знатью во дворце никогда не было. Всё оставалось на уровне сплетен и пересудов и поэтому заставляло усомниться в истинности подобной информации.

Мои мысли вновь вернулись к жрицам Макошь. Почему убивали только их? Жрецы Перуна, Велеса, Стрибога спокойно разъезжали по стране, и никто не стремился уничтожить любого из них, стоило ему покинуть