Анти-Горбачев-6 - Сергей Тамбовский

— Албанцы, хмм… — задумался даже на секунду Гойко, но быстро собрался для ответа, — они обособились от остальных югославов где-то в 14–15 веке, когда Османская империя нас завоевывала. Сербы, хорваты, словенцы в большинстве своем ислам не приняли, а вот албанцы да… и боснийцы еще. И язык у них хоть и похож немного на южнославянские, но все же другой, я читал, что у них он унаследовал грамматику и фонетику иллирийцев…

— А это еще кто? — перебил его Игнат.

— Ну это те, кто жил на Балканах до славян, у них еще серьезные войны с Древним Римом были. Так вот, разница между албанцами и сербами, например, это как у вас в России между русскими и прибалтами… в принципе что-то общее есть, но если присмотреться, то различий больше, чем сходства.

— И сейчас эти албанцы претендуют на исторические земли Сербии, так?

— Верно… Косово это следующая горячая точка в нашем государстве, хотя и в Боснии они тоже наверняка замешаны…

— Понятно… — подумал немного Игнат, — а вот в народе у вас как относятся к албанцам? Если в целом?

— Знаешь, я немного пожил на вашей Украине в начале 80-х, — ответил Гойко.

— Да ты что? — изумился Игнат, — и где же ты там жил?

— В Одессе… на судоремонтном заводе… так вот — у нас к албанцам относятся примерно так же, как украинцы… ну не все, но одесситы точно… к молдаванам. Считают их тупой и недалекой деревенщиной…

— Знаю-знаю, — ответил Игнат, — в России примерно такое же отношение к чукчам. Хотя и молдаване, и чукчи в принципе очень разные встречаются… я вот в армии когда служил, у меня в напарниках двое чукчей были — лучших солдат я ни разу потом не видел.

— Справа на три часа Биляч, — прервал их увлекательный диалог Мирослав, — собаки могут нас учуять.

— Ничего, это далеко, — успокоил его Игнат, — как говорится в народной поговорке — собаки лают, а караван идет.

— Ты мне вот что лучше скажи, друже, — задал Игнату наводящий вопросик Гойко, — что там у вас в Армении случилось в прошлом году?

— Землетрясение случилось, — бодро отвечал Игнат, — а что непонятно?

— Непонятно то, как вы сумели эвакуировать кучу народу за день до начала… у нас тут тоже в принципе не очень спокойная тектоническая обстановка, за последние 25 лет три очень крупных землетрясения случилось…

— Точно-точно, — поддержал его Мирослав, — сначала в Македонии, потом в Боснии, в Баня-Луке, а совсем недавно в Черногории было, все по 7–8 баллов, куча народу погибло. А в Армении все 10 баллов было, верно? И никто не пострадал.

— 9 с копейками, — уточнил Игнат, — и пострадавшие таки были, но немного. Вы от меня уж очень много информации хотите, — усмехнулся он, — деталей я вам конечно не расскажу, но по слухам постарался какой-то очень засекреченный институт при КГБ. Очень точные данные выдал…

— Вот бы и к нам ваш институт привлечь… — улыбнулся Гойко, но в это время где-то глубоко под землей сдвинулось что-то очень большое и мощное, все трое попадали на каменистую почву.

— Накаркал, — заметил Гойко Мирослав, — вот и у нас землетрясение случилось.

Глава 18

Москва-Вашингтон

Воронцов вернулся во Внуково утром следующего дня и после непродолжительного заезда домой прибыл в Кремль, в Сенатский корпус на аудиенцию с высшим руководством. Романов пригласил на совещание кроме Воротникова еще и Примакова с Соколовым, так что беседа состоялась в формате «четверо вождей».

— Последние новости о переговорах с американцами все знают или нужно освежить память? — сразу же поинтересовался Романов.

— Если нетрудно, то хорошо бы освежить, — так осторожно выразился Примаков, — а то мало ли что…

— Юлий Михайлович, — обратился к Воронцову генсек, — доложите существо вопроса.

— Кхм, — прокашлялся тот, затем продолжил, — как вы все, наверно, знаете, у нас сейчас главная болевая точка в международном вопросе — это Югославия. Развал страны на национальные государства виден невооруженным глазом, а такие процессы, как мы хорошо знаем из собственной истории, обычно сопровождаются войнами и переделом границ…

— Пока ничего страшного из Югославии не сообщали, — поддержал разговор Воротников, — может, вы знаете что-то больше нас?

— Ничего хорошего там не происходит, — после небольшой паузы продолжил Воронцов, — за последние пару дней там был парад независимостей, об отделении от общего государства объявили Хорватия, Словения и Босния.

— Всего в Югославской Федерации было 6 республик — а остальные что сказали? — поинтересовался министр обороны.

— Сербия и Черногория пока остаются в связке, — продолжил Воронцов, — с Македонией вопрос открытый… да если честно, это самая нищая область Югославии, и интересует она мало кого. Есть еще автономные области — Воеводина, Косово и Сербская Краина, с ними пока тоже не все ясно.

— Тааак… — взял руль управления дискуссии в свои руки Романов, — и что же Хорватия с Боснией?

— Объявили, что все вооруженные силы и специальные службы, находящиеся на их территории, переходят под юрисдикцию национальных правительств.

— А что, у них и правительство у каждого имеется?

— Точно так, Григорий Васильевич, — продолжил Воронцов, — по Конституции СФРЮ в каждой республике имеется свое правительство и даже свой президент.

— Очень странная Конституция, даже хлеще нашей, — задумался Романов, — и кто же президент, например, в Хорватии?

— Некто Иво Латин, — посмотрел в свои записки Воронцов, — но он, насколько мне известно, этнический серб, поэтому долго он на этом посту вряд ли продержится.