Mondhexe - inverse101

Олливандер медленно, словно открывая саркофаг, снял крышку.

Внутри, на подушке из красного шелка, лежала палочка.

Она была красновато-розового оттенка, с гладкой, почти атласной текстурой. Древесина выглядела плотной, мелкозернистой.

— Сакура, — произнес Олливандер.

Рин кивнула. Сакура. Дерево, символизирующее эфемерность жизни, но в магии используемое для работы с духами и накопления энергии. Это было… символично.

— А сердцевина? — спросила она.

Олливандер поднял глаза. В них светилось странное выражение — смесь опасения и предвкушения.

— Шерсть кицунэ, — выдохнул он.

Рин замерла.

Кицунэ. Лиса-оборотень. Дух. Представитель фантазматических видов Востока.

В Британии использовали сердечные жилы драконов, волосы единорогов, перья фениксов. Стандартный набор европейской мифологии.

Кицунэ — это не просто волшебная зверушка. Это дух-трикстер. Это иллюзии, это огонь (Кицунэ-би), это трансформация. Это сущность, которая по своей природе склонна к обману и манипуляциям с реальностью.

— Импортные компоненты, — пояснил Олливандер, видя её реакцию. — Отец получил их по обмену от мастера из Киото. Он пытался создать палочку, которая объединила бы европейскую жесткость структуры и восточную гибкость потока. Но ни один британский волшебник не смог с ней совладать. Она… отвергала их. Она жгла руки. Она искажала заклинания.

Он осторожно взял палочку из коробки и протянул её Рин рукоятью вперед.

— Сакура и шерсть кицунэ. Одиннадцать дюймов. Упругая. Своенравная.

Палочка висела в воздухе между ними. Красноватое дерево, внутри которого был заключен волос древнего духа.

Рин смотрела на неё.

Это было не просто дерево. Она чувствовала исходящий от предмета жар. Не физическое тепло, а магическое излучение. Агрессивное, но при этом странно знакомое.

Это была не «добрая» палочка. Это был инструмент для тех, кто готов навязывать свою волю. Для тех, кто понимает природу эквивалентного обмена.

«Кицунэ…» — подумала Рин. — «Лиса. Хитрость. Огонь. Это… подходит».

Тосака Рин протянула руку. Её движения были выверенными, лишенными даже намека на дрожь или сомнение, хотя интуиция мага вопила об опасности. В конце концов, этот магазин уже стал свидетелем нескольких магических катастроф локального масштаба за последние полчаса.

Но любопытство — профессиональная деформация любого исследователя магии — пересилило осторожность.

Её пальцы сомкнулись на рукояти.

Момент контакта был похож на электрический разряд. Это было замыкание цепи.

— О… — выдохнула Рин, и в этом звуке было больше удивления, чем она планировала показать.

Обычно, когда маг берет в руки чужой мистический код, он чувствует сопротивление. Предмет обладает собственной «памятью», собственной структурой течения праны, которая конфликтует с уникальным рисунком магических цепей пользователя. Требуется время на настройку, на «притирку» каналов.

Здесь же сопротивления не было. Была… узнаваемость.

Древесина сакуры, плотная и гладкая, казалась продолжением её собственной руки. Но главное находилось внутри. Шерсть кицунэ — духа-трикстера, существа, сотканного из иллюзий и огня, — среагировала на её прикосновение мгновенно.

Рин почувствовала тепло. Оно зародилось в сердцевине палочки и мягкой, горячей волной поднялось по её руке, вливаясь в основные магистрали её магических цепей. Это было не агрессивное вторжение, а скорее приветствие. Словно зверь, который узнал запах хозяйки.

«Резонанс», — мгновенно определила она.

Огонь, один из многих элементов, которыми владела Рин, нашел отклик в природе кицунэ. Её жесткий контроль и структурированность нашли баланс в гибкости сакуры. Этот инструмент не пытался навязать ей свою волю, как перо феникса, и не пытался ограничить её поток, как волос единорога. Он предлагал партнерство. Опасное, непредсказуемое, но партнерство.

Олливандер, стоящий по ту сторону прилавка, подался вперед. Его серебристые глаза расширились, отражая напряжение момента. Он ждал взрыва.

Но Рин не спешила.

Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Она чувствовала канал.

«Хорошо», — подумала она. — «Давай проверим твою пропускную способность. Но на этот раз — аккуратно».

Она не стала использовать заклинание. Она не стала формировать укрепление. Она просто приоткрыла ментальный шлюз, выпуская в инструмент микроскопическую дозу Од. Каплю. Меньше, чем нужно для зажигания спички.

В другой ситуации, с другой палочкой, эта капля, сжатая её плотными, качественными цепями, превратилась бы в ударную волну. Но сакура впитала её, как сухая губка воду.

Рин открыла глаза и сделала легкий, плавный взмах. Изящное движение кистью, описывающее дугу.

С кончика палочки не сорвалось пламя. Не вылетел сноп искр. Вместо этого пространство вокруг инструмента окрасилось в мягкий, пульсирующий розовый цвет. Это была визуализация праны, преобразованной в форму. Она напоминала лепестки сакуры, кружащиеся на ветру, хотя никаких физических объектов в воздухе не было.

Это была иллюзия. Побочный эффект работы ядра кицунэ. Но эта иллюзия была плотной, насыщенной силой.

Рин чувствовала поток. Палочка не сопротивлялась. Она не нагревалась до критических температур. Она работала как идеальный трансформатор, преобразуя её «жесткую» магическую энергию в более мягкую, пластичную форму, пригодную для управления внешней средой.

— Контроль стабилен, — констатировала Рин, наблюдая за тем, как розовое свечение послушно следует за движением её руки, оставляя в воздухе тающий след. — Импеданс минимален. Обратной отдачи нет.

Она прервала подачу энергии. Свечение плавно угасло, растворившись в полумраке магазина. Палочка в её руке осталась теплой, словно живое существо, довольное тем, что его погладили.

Тишина в магазине стала почти осязаемой.

Гаррик Олливандер, который всё это время, кажется, не дышал, шумно, с присвистом выдохнул. Его плечи, напряженные в ожидании катастрофы, опустились.

— Вот, — прошептал он, и в его голосе звучала смесь облегчения и благоговения. — Вот эта подойдет.

Он смотрел на палочку в руках Рин так, словно видел чудо. Или, по крайней мере, успешное завершение эксперимента, начатого его предком почти сто лет назад.

— Я думал, она никогда не найдет хозяина, — признался старик, вытирая лоб платком, который он извлек из кармана мантии. — Слишком экзотичная. Слишком… чужая для нашей традиции. Но вы… вы с ней говорите на одном языке.

— Она не спорит, — сухо заметила Рин, рассматривая инструмент. — Это главное.

Олливандер слабо улыбнулся.

— Сакура и шерсть кицунэ, — повторил он, словно фиксируя факт в летописи Вселенной. — Могущественное сочетание. Но будьте осторожны, мисс. Кицунэ коварны. Эта палочка может быть лояльной, но она не потерпит слабости. И она может… интерпретировать ваши намерения по-своему, если ваш контроль ослабнет.

— Мой контроль не ослабнет, — отрезала Рин.

Она была довольна. Этот кусок дерева действительно был мистическим кодом высокого класса. Грубоватым по сравнению с фамильными реликвиями Тосака, лишенным изящества огранки драгоценных камней, но функциональным и надежным. С этим инструментом она сможет использовать местную, разлитую в воздухе ману, экономя собственные резервы.

Теперь оставалось решить последний вопрос. Самый прозаичный.

— Цена вопроса? — спросила она, опуская палочку, но не выпуская её из рук.

Олливандер