Фантастика 2025-129 - Денис Старый

— Как всегда, красивые слова, за которыми мало что стоит. Нет, я знаю, что вы передали штуцеры, что заводы работают и передают оружие армии. Но есть бумага, в которой написано, что вы английский шпион, — уже не будучи уверенным, всё равно настаивал Лопухин на своём. — И ваш тон и обращение со мной, будто с мужиком, непозволительны.

— Вызовите меня на дуэль! — усмехнувшись, сказал я. — Мне нужно забрать своего сына. Но я никуда сбегать не собираюсь.

— Господин Мирский уже на подъезде к Екатеринославу. Он мне отписался. С ним ваш сын, — сообщил мне интересную информацию Лопухин.

Безусловно, прежде всего для меня было важно, что мой сын скоро будет рядом со мной. Но не только это я услышал сейчас от Лопухина. Полковник состоит в плотной переписке с Мирским. Как же он иначе узнал о приезде Святополка? Сговор? Странный тогда, или Лопухина облапошили и водят за нос?

— Тот навет, который на меня возводите — это от мирского пошло? — спросил я, пристально изучая реакцию полковника.

Он закашлялся, и было видно, что на некоторое время Лопухин растерялся. Если бы я ещё раньше не изучил мимику и ужимки полковника, то мог бы этого и не заметить явного смущения и страха быть опознанным.

— Вы, господин Шабарин, отказываетесь подчиняться мне? — угрожающе, как будто бы сейчас последует силовой захват, спрашивал Лопухин. — Наш разговор затягивается.

— Шлите письма генерал-губернатору Фабру и своему начальству, в Петербург, графу Орлову. И я пошлю свои бумаги. Некоторое время я и так планировал пробыть в Екатеринославе, — я усмехнулся. — Только потом вы будете объясняться и перед своим начальством, может быть и перед самим государем-императором, почему прекратились поставки в армию. Более того, я не передал ещё окончательно все те бельгийские штуцера, которые обещал самому его величеству на аудиенции в Гатчине. И вы в этом виновны.

В последнем своём утверждении я, конечно же, соврал, винтовки в русской армии и, как я надеюсь, уже пристреляны и готовы к бою. Но я знаю Лопухина, что передо мной достаточно боязливое создание. Он только что и научился бравировать несуществующими успехами, но больше всего полковник преуспел в том, что научился скрывать неудачи. Обнаружится, что поставки в армию сорвались, в том числе и по вине полковника, то он понимает, что ему сладко не придётся.

— А я и не собирался вас куда-либо из Екатеринослава отправлять. Вы должны дать мне честное слово в присутствии кого-нибудь ещё, что не покинете город, пока не закончится разбирательство. Я же уже сегодня пошлю и своему начальству, и генерал-губернатору письма, — хотя голос полковника звучал строгим, он уже искал компромисс.

А у меня из головы не вылезал Мирский. Это, наверное, шутки подсознания, но то и дело в мыслях я произносил фамилию Святополка Аполлинаревича не иначе как «Мерзкий». И только в этом звучании не возникало внутреннего конфликта. А еще Киев… Лопухин чаще всего проживает там, Мирский поехал в Киев. Совпадение? Не думаю!

— Господин полковник, если вы всё-таки окажетесь сугубо неправы, я бы мог не допустить вашего позора. Весь, где-то и сейчас по просторам Новороссии, ходит шпион, который вредит нашему Отечеству. И делает вашими же руками больше зла, чем это смог бы сделать любой линейный корабль вражеского флота, — я, не моргая, посмотрел на Лопухина, который всё больше начинал сомневаться. — Если есть бумага, в которой написано, что я согласен сотрудничать с англичанами и вредить своему Отечеству, то эта бумага должна быть написана моей рукой. Там моя печать, моя подпись.

— Проследуйте со мной в Губернаторский дом и живите пока там, не выходя в город. Если понадобится в том нужда, то вы предупредите офицера, которого я представлю к вам, — сказал Лопухин, просящим взглядом изучая мою реакцию. — Я прошу вас сохранять благоразумие. Мы во всем разберёмся, а наши благодетели помогут в этом.

Я понимал, что сейчас могу нажать на полковника, может и послать его по матери, даже захватить весь город своими людьми, если это понадобится. Но любые мои действия, которые будут подкреплены демонстрацией силы — это почти прямое доказательство того, что я, может быть, даже и шпион.

— Ко мне могут приходить любые посетители. Я буду исполнять обязанности губернатора Екатеринославской губернии, пока не последуют иные распоряжения от моего начальства, — выставлял я свои условия, а Лопухин был счастлив, что я не стал еще больше усложнять.

Уже через час я обнимал своего сына. В стороне стоял Святополк Мирский и делал вид, что он рад нашему с Петром воссоединению. Но кого я называл когда-то даже своим другом, я знал еще лучше, чем Лопухина. А теперь, когда я окончательно свои подтвердил свои догадки фактами, я видел в этом человеке только мерзское.

— Что произошло? — строго спросил я Мирского.

Мы находились в кабинете губернатора, не сидели, а стояли у большого стола, за которым обычно проводились совещания. Я уже взял сына на руки и не хотел отпускать мальца. Но это не мешало мне говорить со Святополком.

— Мне стало известно, что бандиты захотели вам, Алексей Петрович, отомстить за всё то…

— Святополк, я до конца не понял, какая твоя роль в похищении моего сына. Какая роль у тебя в том, что появились нелепые обвинения против меня… — нет, я уже уверен в том, что это ты подкинул поддельные бумаги, — сказал я, когда понял, что оказался прав.

С момента появления в этом мире, я жил по тому правилу, которое можно сформулировать в трёх словах: «Доверяй, но проверяй!» Так что я имею кое-что и на Мирского, имею я немало и на Лопухина, и на каждого чиновника, который есть в Екатеринославе. К моему великому сожалению, нет идеальных людей — у каждого свои грехи или грешки, пороки. Но если таковых не имеется, то нужно сделать, чтобы они появились. Ибо ничего так не удерживает в узде и повиновении людей, как страх быть опозоренными и уволенными за позор. Это я применительно к нынешнему времени. В будущем подобное не всегда работает.

— Алексей Петрович, я как только узнал, так сразу и прибыл, — в мой кабинет ворвался Марницкий, прерывая наш с Мирским разговор.

—