Полет Птитса - Феликс Эйли

— А я тебя и не любила, — спокойно сказала Донни, — я не верю в любовь. Да и ты мне не подходишь. Мне нужно безвольное создание, с которым можно поиграть, а потом бросить. Как меня и маму бросил папа.

— А как же мой ум, который ты ценила? — спросил Карл.

— Ценить ум и быть вместе — разные вещи.

— Как же ты права, Хардред! И теперь мы точно не вместе! — Авис вышел из себя, — и никогда не будем! И я очень рад, что ты этого не хотела.

— Не беспокойся, тебе ничего не грозит, — всё тем же безразличным тоном произнесла Донни, — у тебя есть мужество. Только оно внутри и вылезает только тогда, когда иначе нельзя.

— Прощай, — Карл холодно посмотрел на Хардред.

И покинул галерею Сада Хрустальных Деревьев, оставив девушку наедине со статуей Высшего Лорда Профундуса.

Глава 12

Путь Змеи

Следующая неделя выдалась серой и унылой. Карл поймал себя на мысли, что учёба идёт вяло и что он не испытывает особого интереса к предметам. Повседневная жизнь стала в тягость, как будто он снова вернулся в Империю.

«Неужели это все из-за Хардред?» — подумал Карл, когда увидел идущего к нему бодрым шагом Грюнвальда с поднятой правой рукой.

— Знаешь, Карл, — сказал Фридрих после приветствий и обсуждения преподавателей и недавних событий в Замке, — в действительности я делю людей на высший сорт и на низший.

«И ты туда же», — подумал Карл и вздохнул, хотя после речей о силе духа его трудно было удивить.

— Те, кто лучше меня, меня обычно презирали, но я их уважал и ценил их личные качества. Я хотел быть с ними, но они не принимали меня. В итоге я постоянно водился с людьми низшего сорта вроде Пикселя, Цапфера, Хардред… тебя.

— Приятно узнать, что мой друг считал меня человеком низшего сорта! А кого же тогда ты считаешь высшими созданиями? — спросил Карл со странной смесью злости и любопытства.

— Ну… Вот Шер-Хана, например, и других гладиаторов. Велеса, Брунгильдию.

— Здорово же тебе отбили мозги в космоварварской тюрьме, Фридрих. Шер-Хан вытирал о тебя ноги, а ты его уважаешь! А о тех, кто к тебе относился по-человечески, ты готов вытереть ноги сам!

— Ты многого не понимаешь, Карл, — снисходительно сказал Грюнвальд, — как не понимал и Лейба, а он, кстати, тоже был низшего сорта.

— Не сравнивай меня больше со своим погибшим Лейбой! — не выдержал Карл. С каждым таким сравнением Карл всё больше понимал, что их с Фридрихом недолгой дружбе приходит конец.

— Шер-Хан был силён духом, Карл! Он ближе к сверхчеловеку, чем все в Замке вместе взятые!

— Судя по твоим описаниям, он просто дебил.

— Ну почему ты снова такой непонятливый? — покачал головой Фридрих, — однозначно истина не для таких, как ты.

— И что же для тебя есть истина?

— Сила духа, воля к жизни, связь с природой и предками, свобода. Но не та свобода, о которой талдычишь ты, Карл, и тебе подобные. В моём понимании свобода — это не возможность выбирать между сортами дерьма и не деградация, которую Штейнштейны и Ребеллии считают прогрессом. Это когда ты бежишь в поле, как дикий манул. Когда ты забираешься на гору и не видишь ничего, кроме белого тумана внизу и синего неба над головой. Свобода — это когда ты силён и осознаёшь это.

— То есть, свобода — это сила и… власть? — Карл хотя и уловил общий смысл идей Грюнвальда, но принять его не мог — они являлись диаметральной противоположностью его собственных убеждений.

— Нет, ты опять ничего не понял, — в голосе Фридриха послышалась грусть.

— Да, но и ты сам меня не понял, — отрезал Карл, — мы не могли даже толком начать проект «Логика», поскольку ждали от него совершенно разных результатов! Я хотел стать свободным от навязанных правил и, признаюсь, облегчить жизнь одержимых. А ты мечтал построить тоталитарное государство и наслаждаться властью над другими!

— Ну почему вы все так боитесь тоталитаризма? Я никак не могу этого понять. Бояться нужно противоположного! Демократия и «швабода» — самая большая ложь человечества! Карл, как ты этого не понимаешь!

— В таком случае чем же ты лучше имперцев, Фридрих?

— Я недаром ношу плащ как у охранителей, Карл, — устало начал объяснять Грюнвальд, — у меня с имперцами гораздо больше общего, чем с этим сбродом слабаков и неудачников, которые называют себя разрушителями. Понимаешь, Карл — сила на стороне Империи, по крайней мере сейчас.

— Так и проваливай в свою Империю! — не выдержал Авис, — молись Императору, постись, делай, что хочешь, только уходи из Замка!

— А вот это ты зря так говоришь, — протянул Фридрих, — здесь полно возможностей. Больше, чем в Империи. Вот увидишь, я ещё добьюсь своего.

— Хм, посмотрим, — процедил Карл, — только меня ты в свои сомнительные идеи и делишки больше не впутывай.

— Хорошо. Да ты мне и не особо нужен.

— Я даже постараюсь помешать тебе осуществить свои планы.

— Да пошёл ты, Карл, — прошипел Грюнвальд.

— Прощай, Фридрих, — Карл резко развернулся и ушёл.

Он понял, что продолжать этот разговор и вообще дружить с Грюнвальдом не имело смысла. Их идеи, мысли и понимание свободы стали слишком сильно отличаться.

Недавно Карл в первый раз по-настоящему погрузился в мир чувств. Конечно, ему нравился кто-то и раньше — взять хотя бы Шери, но это было несерьёзно. В этот раз случай был совсем другой — Авис испытывал такие яркие и сильные чувства, что не мог погасить их по собственному желанию. Погружение обернулось для него печальными последствиями. Карл смутно подозревал, что причина была не только в его чувствах к Хардред, но и в конфликте с Фридрихом. Всё случилось практически в одно и то же время.

«При чём тут Фридрих?» — спросил ехидный голос в его голове.

«Он тоже считается», — ответил ему другой голос.

«Но он был мне просто другом».

«Здесь нет семьи или государства, чтобы тебя осудить. В Тёмном Замке такое в порядке вещей».

«Неужели ты повёлся на его бред, потому что тебе