Лейтенант империи. Часть вторая - Александр Четвертнов

А…. Я скользил взглядом по лесу рук и понимал, что в аудитории нет ни одного унтера. Все студенты здесь — второкурсники получившие обер-офицерское звание. А ещё, что они….

— Мичман Круглов, личный номер… — вскочил ещё один морпех с поднятой рукой, — не соглашусь, один ветеран всё же был.

…Говорят о нас.

— Матрос Прохор Ефимович Байрачный, хоть и ветеран, — Колобков с жаром ответил оппоненту, — но не владел тактическими знаниями.

— Но опыт важнее знаний, — не согласился Круглов.

— Старший мичман Волкова, личный номер… — к спору присоединилась девушка в форме пилота, — нам известно, что матрос Байрачный никак не влиял на решения старшины Турова.

— Отлично, господа, достаточно, — преподаватель хлопнул в ладоши, — Давайте обсудим тактику старшины, как он из дичи превратился в охотника, а потом организовал временную базу. Почему именно в таком порядке, и почему он нарушил все инструкции и директивы, которые существуют как раз на такой случай? Чем он руководствовался?

Что за вопрос? Желанием выжить и сохранить ребят, конечно же….

— Всё гениальное просто. Он понимал, что помощь не придёт, а заряды батарей кончаются….

Слушать дальше не стал. Нет, с одной стороны, здорово, что наш проход по джунглям рассматривают на парах. Но я об этом уже слышал, от Николая, когда летел на Гусь-Налимск. Так что своё тщеславие уже потешил. И хорошо, что так, на самом деле, потому что оказаться на такой паре крайне сомнительное удовольствие.

Никто из говоривших не был на Тау Метам. Не видел смерти Лиса. Не слышал того Брита, что он объявил на нас охоту. Никто не смотрел в глаза трём десяткам кадетов. Не ощущал в них напряжение, которое там поселилось. Напряжение и надежду.

А я помнил всё это. Помнил, как сам трясся от ужаса. Как не хотел принимать командование. Но не мог показать этого. Хотя, я тогда дал слабину, посмотрел на Бобра, и он отказался. А потом…. А потом я взял ответственность за жизни ребят на себя. За жизни, которые висели на волоске.

Даже сейчас не тянет улыбаться, когда вспоминаю Тау Метам. Да, всё закончилось хорошо, вроде бы. Так считает командование. Но я помню, что подвёл восьмерых человек. Восемь кадетов тогда погибли в бою с невидимкой. Коммандер Торп оказался страшным противником.

Так что, пусть рассматривают эту историю без меня. Все думают, что мы победили. Я же считаю, что проиграл.

— Без знания техники мертвеца ничего бы не вышло, — громко говорил кто-то.

— Именно, и восемь кадетов за коммандера в среднем доспехе это отличный размен….

Чего? В голову дало жаром. Я зарычал и обернулся в поисках говорившего. Но тот уже сел на место, и я наткнулся только на недовольные взгляды соседей по ряду.

Чё надо? Я молча дёрнул головой, и соседи поспешили отвернуться.

Вот об этом я говорил. Восемь кадетов за коммандер — непомерная цена. И она навсегда останется грузом на моей душе. А эти сидят и рассуждают в штабном стиле, где человек это пешка, разменная монета. Уроды. Что это за предмет вообще? Смогу отказаться?

Как оказалось нет. Тактическая подготовка командного состава для обер-офицеров обязательна, гласила пометка Ерастова в моём расписании. Он его лично составлял. Что ж, тогда самоустранюсь, пока не закончится обсуждение нашего отряда.

Достал наушники и включил музыкальную подборку для спокойствия из сети. Уши тут же наполнились симфонией. Не худший выбор. Действительно, успокаивает.

Мысли тут же вернулись к отряду ОМНОа, но в день сегодняшний. Арфа решил уйти. Объяснять он ничего не стал, только повторял, что не хочет и не может из-за соображений чести. Не трудно догадаться, что виной всему ролики того блогера.

Нда, думал, Фадей окажется умней. Неужели не ясно, что это заказная пропаганда? Но нет. Он даже на видеосвязи прятал взгляд. Не смотрел в глаза. Словно стеснялся чего-то. А, может, это какие-то дворянские заморочки? Он же граф.

Не знаю. Уговаривать его остаться я не стал. Подписал бумаги по электронке и отослал в штаб. Но осадок остался. Причину его поступка хотелось понять. И, как оказалось, не одному мне.

Бойцы не стали ждать встречи на вечерней тренировке у Мангуста. С начала пары мне прилетело несколько личных сообщений, а потом Гвоздь создал приватный чат для нашего отделения и добавил всех туда. И вот, уже минут пять, вместо музыки я слушал голоса бойцов и читал сообщения тех, кто не мог говорить.

— Он мимо меня прошмыгнул, — говорил Анджей, — взгляд в землю, даже не поздоровался.

— А я видел, как он улетел во Владивосток, — писал Бобров, — никто не знает, чего он? Неужели из-за тех видосов?

— Да все в шоке, — отвечал ему в чате Ахад Ордынцев, — он ни о чём таком не говорил, пока вас не было.

— Даже видео смотрел и ругался на блогера вместе с нами, — поддакнул ему Сефф Цнаймер.

— Я отцу только что звонил, — снова голос Гвоздя, — говорит, в нашей дворянской палате на командира бучу гонят, но род Ариафиных держит нейтралитет.

— Нейтралитет? — признаться, меня это озадачило, и я, незаметно для препода отбил сообщение. — Неужели есть кто-то за меня?

— Обижаешь, Тур, — раздался голос Мелконяна, — как началось, мы сразу подсуетились и наши рода заняли оборону.

— Но у Фадея отец сам себе на уме, — написал Любомир Осокин, — Батя говорил, что он политик хитрый, выжидает, кто победит, и в конце присоединится.

— Видимо, чаша весов качнулась, — протянул Гвоздь, — даже удивительно, что так долго тянули: нас, твоих сторонников, не так уж и много.

— Спасибо, — написал я, — слышал, что в палате подстрекают к дуэли со мной, но не думал, что всё так масштабно.

— Да не, — хмыкнул Анджей, — больше похоже на базар, судачат, распускают слухи….

— Это они не знакомы с Дедом командира, — протянул Фея и запнулся, — ой, препод меня заметил, отключаюсь.

— Ну, Хирш, как всегда, — рассмеялся Анджей, — мы же говорим, потому что не на парах.

— Ладно, хватит о грустном, — отбил я сообщение, делая себе пометку, что надо разузнать о местной палате дворян подробнее и отсылая её поверенному. — Мелкий, как твоя рука?

—