Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025 - Владимир Анатольевич Моисеев

Я отворачиваюсь от девушки и засовываю в мешок книгу.

Чужачка отрывает меня от моего родного дома и ждет, что я ей доверюсь? В качестве благодарности?

Ну, конечно! Так я ей все и выложу! Я начинаю еще яростнее засовывать в мешок оставшиеся вещи.

Да, скрывать не стану, девушка мне нравится, и пришла она очень вовремя, но, открой я ей как все было в тот день, когда родилась кукла, она решит, что я сумасшедшая.

А потому пусть не надеется, что я ей хоть что-нибудь расскажу. Не расскажу.

Не расскажу, как утром после той ночи, когда я спрятала насекомое, я заглянула под кровать. Не расскажу, как поставила на пол свечу, и свет свечи наткнулся на что-то, что отбросило тень. Длинную, длиннее, чем я ожидала.

Так она мне и поверит, что под кроватью сидело существо, точь-в-точь похожее на меня, с теми же бледными глазами, затравленным взглядом, растрепанными волосами, в той же рваной одежде. Так она мне и поверит, что это было оно, насекомое, но за ночь принявшее мой облик. Так и поверит, что насекомые это умеют, маскироваться под других. Теперь я точно не могла бы убить его, хоть и знала, что это оно. Не могла же я убить себя, пусть и меньшую по размеру.

И уж, конечно, я не могу рассказать этой чужачке о том, что протянула к существу руки и назвала его своей куклой. А оно приковыляло ко мне и стало жить у меня под одеялом, с каждым днем становясь все больше. Кто вообще поверит в такое?

- Ты не ответила, - напоминает мне девушка о вопросе. Настойчивая, однако. Сдалась ей моя кукла!

- Это секрет, - отвечаю я ей. А что мне еще сказать?

- У меня тоже было такое, - говорит вдруг девушка.

- И куда оно делось? - вырывается у меня нелепый вопрос.

- Секрет, - отвечает мне девушка, совершенно серьезно, надеясь, что я не замечу, что она меня передразнивает.

Я пристально смотрю на девушку, а девушка смотрит на куклу. Кукла тоже смотрит на нее. Так, как будто между ними есть что-то общее. А я как будто лишняя.

Мне не нравится этот взгляд между ними, я хватаю куклу и хочу засунуть ее в мешок, но потом передумываю. Я засовываю ее себе под шубу, чтобы не дать ей замёрзнуть, когда мы выйдем из дома. Кукла осторожно обнимает меня, потом сильнее, гораздо сильнее, чем когда-либо обнимала меня раньше.

Перед тем как выйти из дома, я задаю девушке последний вопрос. Тот, который не задала в самом начале.

- Так откуда ты все-таки узнала, что нам нужна помощь?

- Почувствовала, - усмехается девушка.

Потом, заметив испуг на моем лице, добавляет:

- Сейчас везде эпидемия. Я во все деревни захожу.

Я оглядываюсь на свой родной дом всего один раз. Больше не могу. К тому же я едва успеваю за девушкой, которая тянет сани с моими братьями, тепло одетыми и укутанными в одеяла. Ну и сильная же она. Никогда не видела, чтобы кто-то бегал по снегу так быстро, да еще и с нагруженными санями. Даже мой отец всегда ходил по снегу, с трудом переставляя ноги и задыхаясь. Что уж говорить обо мне.

Постепенно девушка перекладывает почти все мешки с моих саней на свои, чтобы дать мне возможность двигаться хоть чуть-чуть побыстрее.

- Скоро легче будет, - кивает мне она. Потом бросает взгляд на мою шубу. Почему-то мне кажется, что она взглядом выискивает куклу, и я снимаю варежку и рукой тянусь к своему сокровищу, спрятанному под шубой. Но куклы там больше нет. Сердце останавливается от ужаса.

А девушка тем временем уже бежит со своими санями вперед. Я беспомощно оглядываюсь назад, надеясь увидеть куклу на снегу, но уже темно, снег уже больше не серый, а почти фиолетовый. Где уж тут ее разглядеть. Я понуро бреду вперед, следом за девушкой, восстанавливая дыхание и глотая слезы. И вдруг понимаю, что идти мне стало гораздо легче. Может, мы движемся вниз, и путь пошел под уклон?

Я перехожу на бег рысцой, опасный в темноте. Но я и видеть стала лучше, тьма как будто раздернулась. Еще минуту назад мир казался черным, а теперь я вижу снежную пустыню бледно-серой и вдали даже умудряюсь разглядеть огни небольшой деревни. Я никогда раньше не видела, чтобы снег искрился под звездами, а сейчас мне кажется, что передо мной расстелился сверкающий разноцветный ковер.

Что это со мной?

Я хочу рассказать обо всем этом кукле, но вспоминаю, что говорить-то мне больше не с кем. Куклы больше нет. Я все потеряла, и родителей, и куклу, и свой дом.

Я бегу все быстрее. Откуда у меня вдруг столько сил? Теперь я могла бы тащить самые тяжелые в мире сани, и мне все было бы нипочем. Мне кажется, я лечу над снежной равниной, а она, искрясь, летит мне навстречу. Так, наверное, над землей летали когда-то птицы. Никогда не думала, что снег может быть красив! Боль от одиночества выпускает меня из своей хватки, и мне, несмотря на все потери, становится легко. Я догоняю девушку и бегу вровень с ней. Мне почти весело, я дышу полной грудью.

"Я отдам тебе свою силу". Вот что сказала мне кукла этой ночью. А что, если это ее сила - то, что я чувствую? Как иначе объяснить это стремительное опьянение движением, этот свет, который я увидела в темноте? Получается, куклы нет, но она все-таки со мной?

Девушка смотрит на меня и смеется. Потом бросает на бегу:

- Не бойся. Главное не бояться. Самое большое зло - оно от страха.

Разве не то же самое говорила мне кукла? Неужели кукла сумела ...

Но я не успеваю додумать эту мысль, потому что девушка вырывается вперед и кричит:

- Жизнь ищет пути и находит их. Иногда они странные, очень странные, но как иначе обмануть смерть? И все-таки мы с тобой дети жизни. Какие бы мы ни были, мы дети жизни!

Аркадий Кохан

Человек, который хотел на Луну

Перед тем, как выйти из дома, я, как всегда, критически изучил себя в зеркале. Всё, вроде, было в порядке, процедура соблюдена, только вот физиономия