Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов

оконце домика, в котором они жили. Эх, надо было все же подшутить напоследок над капитаном и сказать, что, мол, написал докладную Мехлису с предложением сделать всех военюристов стрелками на бомбардировщиках, подумал Григорий и зло усмехнулся. А что, стал бы зачинщиком нового движения а-ля Стаханов — даешь обязательный ценз в пять — шесть боевых вылетов для каждой чернильной душонки! Глядишь, хлебнули бы в небе свинцовой каши от «мессеров» и приговоры выписывали помягче. Эх, мечты, мечты.

— Уезжаете, товарищ майор? — старшина-секретарь вышел проводить Григория. Пожалуй, среди всех трибунальцев самым тихим и незлобивым оказался именно этот степенный мужичок в смешных очках. Вот и сейчас не стал изображать солидарность с Лобнером и, не чинясь, вышел попрощаться, рискуя нарваться на месть обиженного капитана.

— Да, возвращаюсь к летной работе, — радостно отозвался Дивин. Душа его пела: скоро он опять будет в небе!

— Жаль, — вздохнул старшина. — Вы иногда умели настоять на своем и помочь тем, кто этого заслуживал.

Поди ж ты, оказывается, секретарь наблюдал за действиями экспата в качестве заседателя и оценивал их положительно. Приятно — хоть кто-то оценил его старания.

— Что поделать, там я нужнее.

— Понимаю.

— Давай, что ли, прощаться? — Григорий неловко протянул старшине ладонь. — Авось, еще свидимся.

— Земля круглая, глядишь, и правда сойдемся. Это ж только гора с горой не сходится, а человек с человеком завсегда способен.

— Да ты, оказывается, философ, — тихонько засмеялся Дивин. — Стихи, часом, не пишешь?

— Стихи? — растерялся секретарь и вдруг густо покраснел. — А откуда вы знаете?

— Неужто угадал? — удивленно присвистнул экспат. — Во, дела! Эх, жаль, времени нет — обязательно попросил бы почитать. Не встречал еще настоящих поэтов. У нас в полку иногда попадались рифмоплеты, так всех их навыков хватало лишь на Боевой листок. А хотелось бы услышать что-нибудь стоящее — про нас, про летчиков.

— Я перед войной закончил Литературный институт, — смущенно поведал старшина. Он снял свои очки и застенчиво взглянул на Дивина близорукими глазами. — Два сборника выпустил. Так, ничего особенного, не Твардовский, конечно, и даже не Тихонов, но кое-какую известность приобрел. Одно из стихотворений сам Сурков похвалил.

— Однако! — поразился Григорий. — Выходит, все это время жили по соседству, а ни разу так по душам и не поговорили. А сейчас, как назло, времени нет — вон, похоже, машина за мной пришла. Жаль. Что ж, не поминай лихом!

— Кедрин! — крикнул секретарь, когда Дивин забросил вещи в кузов «трехтонки» и полез в кабину к водителю.

— Что⁈ — экспат обернулся.

— Я говорю: Кедрин. Дмитрий Кедрин. У него есть отличные стихи про летчиков. Найдите, не пожалеете: «У КП на маленькой площадке Летчики играют в волейбол…»[1] — произнес напевно старшина.

Григорий замер.

— Еще! Еще помнишь?

— Товарищ майор, время, — заныл водитель. — Мне потом еще на склад за боеприпасами ехать.

— Черт бы тебя побрал! Ладно, трогай. Прощай, старшина! Глядишь, еще прочтешь все стихотворение целиком.

— Товарищ майор!

— Да едем, едем, не канючь ты!

Дивин захлопнул с силой разболтанную дверь кабины и попытался усесться поудобнее. «Трехтонка» отчаянно взревела двигателем и медленно тронулась с места.

— Твою мать! — выругался экспат, чувствительно приложившись затылком о какую-то совершенно не к месту торчащую железяку. Хорошо еще, что шапка смягчила удар, иначе точно бы шишку набил или заработал рассечение. — Что тут у тебя за склад металлолома?

— Где? А, это меня недавно «фока» на дороге гонял. Кабину, гад, зацепил. А ремонтники никак не доберутся и не починят.

— А сам-то что, совсем без рук?

— Да когда? — плаксиво, по-бабьи заголосил водитель. — Полк постоянно на полигонах тренируется, то и дело что-нибудь требуется кровь из носу. Комполка лютует, сам уже весь почернел и нас загонял.

— Ишь ты, — усмехнулся Григорий. И осведомился с любопытством. — Требовательный у вас командир, выходит?

— Не то слово, — вздохнул печально шофер. — Давеча не успели подвезти вовремя горючку, вылеты из-за этого пришлось отложить, так всерьез грозился командира БАО в штрафбат отправить. А что он мог сделать, если фрицы недавно склад разбомбили?

Слыхал, слыхал Дивин об этой неприятной истории. В самом деле, несколько фашистских ночных бомбардировщиков как-то подозрительно точно вышли на армейский склад топлива и устроили там локальный Армагеддон. Зарево стояло на полнеба.

Военная контрразведка подозревала, что это дело рук засланных диверсантов — дескать, именно они указали координаты хранилища ГСМ. Смершевцы буквально землю носом рыли, пытаясь напасть на след вражин, но, насколько было известно Григорию, без особого успеха.

— И что, до сих пор не летают?

— Да нет, что вы! Я же говорю, подполковник наш хват — вырвал с мясом у тыловиков обеспечение горючим. Даже сверх положенного. За полк кому хошь глотку порвет.

— Повезло, значит, тебе — к такому командиру попал, — незлобиво поддел шоферюгу экспат. — А сидишь и ноешь.

— Это я так радуюсь, — обидчиво шмыгнул носом водитель.

— Оно и видно, — засмеялся Дивин. — Кстати, ты сказал, что тебя «фоккер» гонял. Когда это было?

— Так это, — шофер задумчиво прищурился, вспоминая, — третьего дня. Да, точно, я еще тогда с утра с Самвелом — это напарник мой на «Захаре»[2] — баллон пробитый менял. На гвоздь под снегом налетел. А может, на проволоку — здесь этого добра и на дорогах, и по обочинам просто завались. Наколотили во время наступления немчуру.

— Угу, — задумался экспат. Интересное дело: вражеские «охотники» гуляют по нашим тылам, атакуют даже одиночные машины — так, словно на дворе по-прежнему 41-ый, — а где, спрашивается, в это время шляются наши доблестные истребители? Хотя, может быть, просто какой-то залетный фриц порезвился и удрал восвояси.

Какой-то посторонний звук ввинтился в уши, заставил Григория насторожиться. Он еще не успел до конца осознать, что именно произошло, а инстинкты уже взяли верх.

— «Мессеры»!

Дробно простучали по кузову и кабине пулеметные пули. Что-то теплое плеснуло прямо в лицо экспату. Водитель сначала неловко вздрогнул всем телом, а потом стал заваливаться на Дивина.

— Накаркал! Черт! Черт! Черт!!!

Экспат не растерялся. Оттолкнул плечом тяжелое, безвольное тело убитого и ухватился за руль. Главное сейчас — это вывести машину из-под обстрела. Но, как назло, в пределах видимости не было и намека