Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов

— Вот смотрю я на тебя, друг Савелий, — проникновенно сказал экспат. — И очень мне твой задор по душе. За официантку заступился, мне выговор сделал. Настоящий рыцарь. Как в старину. Без страха и упрека. Совсем, как в романах буржуазного писателя Вальтера Скотта. Не читал? Зря, рекомендую, весьма занимательное чтиво. Мне особенно «Айвенго» понравился. Был там такой добрый молодец. Честный и справедливый. Все время норовил за кого-нибудь заступиться. Или подвиг во имя прекрасной дамы совершить. Только…- голос Дивина стал вкрадчивым. — Речь сейчас не о том. Расскажи-ка мне, милок, почему я до сих лицезрею на твоих плечах погоны старшины, а? Ты ведь, если мне память не изменяет, как полный кавалер ордена Славы, автоматически должен был быть повышен в воинском звании на одну ступень. То есть, сейчас сидел бы со мной за одним столом не потому, что я так захотел и настоял, а по праву. Будучи законным и геройским младшим лейтенантом авиации.

Горбунов густо-густо покраснел, сравнявшись цветом лица с наваристым борщом. Затравленно огляделся. В просторном зале столовой стояли три ряда столов. За первыми двумя ели летчики и штурманы, за третьим обычно располагались солдаты и старшины — стрелки-радисты и прочая срочная служба.

— Вам ведь уже, небось, доложили? — обреченно поинтересовался он.

— Было дело, — не стал отнекиваться Григорий. — Но я от тебя хотел услышать. Лично.

Савелий тяжело вздохнул. Собрался с духом и медленно, без особой охоты, заговорил.

— Там и рассказывать, собственно, нечего. Дружил с одной…в зенитчицах у нас была, прикрывали аэродром. Главное, я ей не обещал ничего, чесслово! — паренек поднял голову и, лихорадочно блестя глазами, попытался поймать взгляд сидящего напротив летчика. Но экспат нарочно опустил голову и с преувеличенным вниманием принялся выискивать кусок мяса в своей тарелке.

— Ты рассказывай-рассказывай. Я тебя слушаю.

Горбунов опять сник.

— Ну, это…в общем, я ей сказал, что, мол, все, закончилась наша дружба. Разбегаемся. А она ночью к нам в землянку пробралась. И, как назло, дневальный заснул. А у этой дурехи топор при себе оказался.

— Неужто зарубила кого? — Дивин с ухмылкой посмотрел на пунцового старшину.

— Не успела, — мученически выдохнул тот. — Вооруженцу одному до ветру приспичило. Он голову поднимает, а тут эта…с топором. Крик, вопль, повскакали все, навалились, скрутили ее.

— Эва как! — крякнул Григорий. И, прищурившись, с легким смешком поинтересовался. — То есть, ты — жертва? Невинная овечка?

— Комполка разозлился очень, — понурился Савелий. — Как до разбирательств дело дошло, так осерчал ни на шутку. Орал так, что у меня аж уши заложило. Ну и приказом снял звание — до старшего сержанта. А уж потом я честно третью «Славу» заработал. Вы не подумайте чего, десять вылетов, один «месс», все честь по чести. Вот и вернули «молотки» старшины.

Экспат тихонько засмеялся.

— Клоун! Карандаш!

— Ну вот, так и знал, что будете издеваться, — обиделся стрелок.

— Над чем смеешься, Кощей? — за стол к ним плюхнулся вошедший в столовую майор Рутолов. — Родная, сорганизуй мне что-нибудь перекусить по быстрому? — окликнул он подавальщицу.

— Да так, ерунда, — беспечно отмахнулся экспат. — Что там Шепорцов, неужто разведка фрицев зацепила?

— Есть такое, — энергично кивнул штурман. — Наводка на караван имеется. Боеприпасы, живая сила, техника. Перебрасывают, сволочуги, помощь в Крым.

— Хм. Впору наоборот, эвакуацию гансам производить, — удивленно мотнул головой Дивин. — Дела-то у них на полуострове аховые. А они сами в мышеловку лезут.

— Ты это брось, — построжел лицом Рутолов, оглянувшись. — Не стоит недооценивать противника. Воевать немцы умеют. Слыхал, поди, в конце января генерала Токарева, командира первой минно-торпедной дивизии сбили? Конвой на Евпаторию неудачно атаковали. Так-то!

— И что? Он ведь в одиночку на фрицев попер. И под огонь зенитки попал. Такое с каждым может случиться.

— И с тобой?

— А что, я заговоренный что ли? — пожал плечами Григорий. — Бывало, и меня сбивали. И на вынужденную садился, и через линию фронта к своим пробивался. Всяко случалось.

— Да? — усмехнулся Рутолов. — А нам тут птичка на хвосте принесла, что с тобой ничего серьезного произойти не может.

— Ты о Мессинге? — догадался Дивин. И зло погрозил кулаком отсутствующему артисту. — Ох, вырву я когда-нибудь этому гипнотизеру-шарлатану его длинный болтливый язык! Вот, ей-ей, вырву! Буробит, словно помелом. Представляешь, он и мне задвигал, что, мол, проснулся как-то утром, сел за завтраком читать газету, а в ней статья про лихого штурмовика-героя. И его, Вольфа Григорьича, то бишь, дескать, в тот момент осенило, что надо вышеуказанному летчику непременно купить самолет — разумеется, самый лучший! — и поехать, чтобы лично передать машину из рук в руки. Когда только уедет из полка?

— Не веришь ему? — прищурился штурман и потянулся за эмалированным чайником, что стоял на столе. — Чай будешь? Подставляй кружку.

— Ага, плесни маленько. Заварки не пожалели, молодцы. А Мессингу… не-а, не верю! Брешет, подлец, как сивый мерин. Думаю, опять разведка кружева плетет.

— Ты, Кощей, завязывал бы с подобными разговорами, — майор Рутолов сделал страшные глаза и показал взглядом на Горбунова. — Не то место и время.

— Пуганные вы, — с видимым сожалением вздохнул экспат. — Я иногда думаю, что жить собрались вечно. Ну да ладно, проехали. Так что там с конвоем, когда летим?

Луч аэродромного прожектора лизнул взлетную полосу и уперся в ночное небо. В световом столбе проявились низкие чернильные облака.

— Ни единой звездочки не видать, — прошелестел в наушниках раздраженный голос штурмана. — Хрен сориентируешься!

— Вылезай на крыло и разгоняй облака, — с коротким смешком предложил ему экспат, поглощенный предполетной подготовкой. Что-что, а упустить даже какую-то мелкую деталь в столь важном деле означало получить в воздухе вполне себе полновесную проблему, грозящую катастрофой. Человек незнакомый с летной работой мог бы назвать это перестраховкой и даже обвинить летчика в трусости, но Григорий давным-давно вывел для себя нехитрую формулу: делай только то, в чем уверен на сто, двести процентов. Не меньше. А что касается непосредственно пилотирования…так для профессионала оно должно занимать минимум внимания. Основное же — это осмотрительность и оценка обстановки.

— Савелий, все в порядке?

— Норма, командир.

— Вот и славно. Поехали, что ли.

Ловкие