Укрощенная Зверем - Грейс Гудвин

Что ж, в этом я тоже не преуспела.

Стража вошла через двери с поднятыми ионными бластерами.

«Уберите эти гребаные пистолеты, – закричал Дэкс им. – Он командир, охваченный лихорадкой, а не преступник».

«Он сбил меня с ног. Все это видели. Прости, Дэкс. Я знаю, что он твой друг, но он опасен», – возразил Энгель.

Энгель смотрел на меня, когда говорил последние слова, пока на предплечья Дика надевали наручники.

Стража начала отводить его к дверям.

«Пара», – прорычал Дик.

«Она должна пойти с ним», – настаивал Дэкс.

Я не хотела покидать Дика, но не ожидала того, что Дэкс скажет, что я должна идти вместе с ним в тюрьму. Я не могла ничего сделать, чтобы помочь ему успокоить его зверя. Я понятия не имела, почему он отреагировала на меня в первый раз, хотя он контролировал себя как-то, не то что сейчас.

«Он ей навредит! – возразила Тиа, подходя и вставая рядом со мной. – Ты можешь остаться со мной», – сказала она, смотря на меня грустными глазами.

«Она должна пойти, – повторил Дэкс. – На них браслеты».

Браслеты. Вот почему мне придется пойти за ним. Не потому, что я была парой Дика, а потому что боль причиненная нам будет слишком сильной, если нас разъединят.

«Я пойду», – сказала я, поднимая подбородок и становясь за охраной. Это один из самых унизительных – и душераздирающих – моментов в моей жизни. Все знали, что я потерпела неудачу, что меня для командира было недостаточно. Что я не его пара. Я провалилась.

«Я останусь с ним», – пробормотала я сквозь ком в горле. Я не разрыдаюсь.

«В тюрьме?» – переспросила Тиа.

«Я была там до этого. Я не боюсь».

В этом и состояла правда, я не могла вынести того, чтобы его оставить.

«Боюсь, что он не пробудет там долго».

Энгель подкрался к плечу дочери с безропотным вздохом.

«В таких случаях, приказ об исполнении казни будет восстановлен и оперативно выполнен».

Такое чувство, будто он приставил мне нож к животу.

«Сколько у него времени?»

Я не боялась тюрьмы. Я боялась того, что произойдет с Диком. Это из-за меня он снова попал в беду. Я неправильно с ним спарилась. Его семя не взялось, не связалось, или что там. Меня было ему недостаточно. Я не достаточно ублажила его зверя.

«Несколько часов», − ответил Дэкс на мой вопрос.

Слезы набежали мне на глаза, но у меня не было времени на нервный срыв. Они уводили мою пару в какой-то большой вид транспорта, который перевезет его в тюрьму.

Дик умрет. На этот раз я не могла его спасти.

Дэкс сопроводил меня до тюремного транспорта и один из охранников помог мне забраться. Я не смотрела ему в глаза. Никому не смотрела. Я не хотела увидеть в них жалость или осуждение. И если бы я увидела хоть намек на сочувствие, я бы сорвалась. На слезы. На ужасный, безудержный, уродливый плач.

Я любила свою пару. Я любила его. Он был большим и жестоким, и весь такой мужик. Он заставил меня почувствовать себя красивой, достойной и желанной в первый раз в моей жизни, и я не хотела от этого отказываться. Мне нравилось то, как он трахал меня, прижав к стене. То, как он просовывал голову между моих ляжек и лизал и посасывал, пока я не начинала кричать его имя. Мне нравилось то, как он смотрел на мое тело, на мои груди и живот, будто я была для него вкуснейшим угощением. Я обожала быть с ним.

И теперь, из-за меня, он должен был умереть.

Я сидела в тишине во время короткой поездки до тюрьмы, где мне помогли выбраться из транспорта прямо за Диком. Он все еще тяжело дышал, его кожа пылала и его глаза шныряли повсюду, будто в каждой тени виделся враг.

Со вздохом, я последовала за небольшой группой воинов, которые вели нас по длинному, кремового цвета коридору, обратно в ту же камеру, в которой он находился, когда прибыла я. Блок 4. Камера 11.

Я вошла туда и направилась прямо к кровати, забравшись на матрац и свернувшись клубком со своей стороны.

Если Дик подойдет ко мне, я сделаю все, чтобы постараться успокоить его. Но даже если я вытрахаю его, отсосу ему, заставлю его реветь и рычать и произносить мое имя с почтением, которого я раньше ни от кого не слышала, это будет неважно.

Я могла его безумно трахать, но не могла контролировать его зверя. Только его настоящая пара могла это сделать. Только она могла его спасти. И если бы эта женщина сейчас появилась и забрала его, чтобы его трахнуть, усмирить его зверя, мое сердце бы разбилось на миллион маленьких кусочков. Он должен был стать моим. Навсегда.

Я слышала, как силовое поле, которое они называли грав-стеной, включилось, но не обратила внимание. Я продолжала лежать спиной к Дику, пока он бродил туда-суда и рычал. Я не могла смотреть на него. Это слишком больно.

Слезы молчаливым потоком лились из глаз на постель. Дик со мной не говорил, но спустя немного времени он взобрался на кровать и лег возле меня, притягивая меня к себе. Моя спина прижалась к его перегревшейся груди, его монстрообразные руки обхватили меня. Я была морально измотана, но отказывалась спать.

Если у нас всего несколько часов, я не хотела тратить их на безразличие к теплым рукам Дика, обнимавшим меня.

Тяжелая золотая цепочка на моей шее вдруг показалась мне проклятьем, как насмешка, как издевка. Это золото олицетворяло вечность, мое место в семье Дика.

А теперь оно не значило ничего, кроме разбитых надежд и сожаления.

***

Я должно быть задремала, потому что, когда я открыла глаза, я услышала женские голоса. Я подумала, что это странно, но потом вспомнила, как Сара говорила мне о том, что Атланские женщины прогуливаются по тюрьме, которую они называли охраняемым объектом, чтобы предложить Атласнким самцам последний шанс найти свою пару. Их присутствие наполнило меня яростью, когда я подумала, что одна из них может быть идеальным для Дика совпадением.

Он был моим.

Только он не был. Или мы бы здесь не оказались.

Подняв руку, я провела кончиками пальцев по золотым и темно серым резным звеньям вокруг моей шеи. Они были символом моего притязания на Дика, моего статуса как его совпавшей