Егерь. Столичный гамбит - Николай Скиба

Монстры Эрики атакуют с воздуха. Изуродованные птицы пикируют на воздушного сокола ходока, их серповидные клювы сталкиваются с ураганными крыльями противника. Костяные наросты с пронзительным визгом царапают сжатый воздух, рождая звук, от которого мороз пробегает по коже.

В центре хаоса глубинный ходок скользит между атаками как призрак. Его теневой волк сливается с ним, они становятся единой тенью, ускользающей от кровавых щупалец Друида Крови. Ходок метит руку в сторону старика — воздушный сокол срывается с высоты и бросается на медведицу алой кости.

Но Друид Крови лишь презрительно кривит губы. Его татуировки пульсируют ярче, и кровавые струи вздымаются стеной перед соколом. Воздушный зверь врезается в алую преграду и с воем отлетает назад, его ураганные крылья окрашиваются красным.

— КАРЦ! — Друид Огня сжимает кулаки и кричит собственное имя.

Все его огненные звери одновременно раскрывают пасти и извергают потоки пламени. Струи сливаются в единый огненный шторм, который накрывает половину поляны. Ледяной медведь ходока тает на глазах, его массивная обожжённая туша замертво падает на землю.

Но ходок уже не там. Он материализуется прямо за спиной Эрики, его рука сжимает кривой клинок из чистой тьмы. Девушка в последний момент пытается увернуться, но теневое лезвие прорезает её левое плечо и грудь глубокой диагональной полосой. Кровь хлещет сквозь разорванную кожаную куртку, а Эрика с воем отшатывается.

— Тварь! — шипит она. — Как ты посмел коснуться самой Жизни!

Кровь стекает по её фарфоровой коже. Жёлтые глаза полыхают безумием, а заострённые зубы обнажаются в звериной ярости. Из её спины с мокрым чавканьем вылупляется новая тварь — нечто среднее между пауком и скорпионом, с ядовитыми жалами вместо лап и хвостом, истекающим зелёной слизью.

Монстр обрушивается на ходока, но тот уже растворяется в тенях. Огромная медведица рядом с Друидом Крови ревёт, и кровавые щупальца метятся во все стороны, пытаясь поймать ускользающую тень.

Битва достигает пика ярости. Воздух наполнен рёвом зверей, треском пламени и тошнотворным чавканьем гибридов Эрики. Деревья рушатся под ударами каменного барса, искорёженные стволы трещат и падают, поднимая фонтаны искр.

Но силы неравны.

Карц сжимает кулаки, и его твари огня бросаются в атаку. Поляна озаряется всплесками пламени — языки стихии хлещут во все стороны, поджигая листву и кору деревьев. В хаосе огненного столкновения рысь ходока попадает под перекрёстный обстрел нескольких пламенных зверей, начинает слабеть и угасать…

Её магическое пламя не выдерживает превосходящих сил противника такой же стихии.

Эрика хихикает. Её гибриды окружают каменного барса со всех сторон, их ядовитые шипы впиваются в шкуру, и трещины расползаются по телу зверя.

Ходок отступает, но его теневой волк внезапно взрывается яростью. Тёмный зверь превращается в смерч живой тени, проносится сквозь строй пламенных тварей и живых скелетов зверья, разрывая их в клочья. Огненные лисы гаснут с воем, кости рассыпаются в прах.

Теневой волк бросается на медведицу — его призрачные клыки нацелены в могучую шею.

Друид Крови мгновенно реагирует, вскидывая руку, и из ран медведицы хлещет алая струя, формируя кровавый щит перед горлом зверя. Но теневые клыки проходят сквозь кровь как сквозь воду — тьма поглощает магию, разрывает защиту в клочья.

Волк впивается в незащищённую шею, его призрачные зубы находят артерию. Исполинская медведица ревёт от боли и ярости, алая кровь фонтаном брызгает на выжженную землю. Теневой зверь тут же отскакивает, растворяется в тенях и материализуется рядом с хозяином, облизывая окровавленную морду.

На лице Друида Крови мелькает удивление. Старик хмурится, его уверенность впервые даёт трещину — он явно не ожидал такого сопротивления. Друид резко вскидывает руку, и тела поверженных зверей на поле боя начинают ссыхаться, их кровь тонкими струями устремляется к нему. Они сливаются в единый поток, который направляется к израненной медведице. Кровавая субстанция обволакивает её раны красными нитями. Могучая зверюга выпрямляется, её шрамы затягиваются, а в глазах вспыхивает новая ярость.

Ходок лишь усмехается.

— Ублюдки, не ценящие зверей.

Он вскидывает обе руки, и вся оставшаяся тьма на поляне устремляется к нему. Ходок сливается с питомцем полностью — человек и зверь становятся единой сущностью чистой тьмы.

Принимает форму гигантского волка размером с медведя.

И этот теневой гигант бросается на Друида Крови.

Но старик даже не шевелится. Лишь татуировки на его теле пульсируют ярче.

Его медведица встречает атаку лобовым ударом. Алая кость против живой тьмы — столкновение первобытных сил, перед которыми меркнет всё остальное. Исполинская лапа с когтями длиной в ладонь обрушивается на теневого зверя с такой мощью, что воздух разрывается пронзительным свистом.

Удар сотрясает всю округу.

Земля под ногами содрогается, словно от подземного взрыва, искорёженные деревья скрипят, роняя дождь из иссохших листьев. Ударная волна расходится кругами, поднимая облако пыли и золы, которое на мгновение застилает поляну призрачной завесой.

Теневой волк разлетается клочьями тьмы, его сущность рассеивается в воздухе чернильными струйками. Но медведица не останавливается — её рёв гремит как раскат грома, а из пасти капает слюна, смешанная с кровью её же ран.

Карц и Эрика атакуют одновременно. Огненный шторм и ядовитые гибриды обрушиваются на ослабленного врага. Пламя сжигает тьму, монстры вгрызаются в призрачную плоть, а кровавые щупальца опутывают теневого гиганта со всех сторон.

Ходок рычит — звук получается нечеловеческим, полным боли и отчаяния. Его форма начинает расползаться, тьма разлетается клочьями.

Медведица алой кости обрушивает всю свою массу на объединённую тень. Раздаётся пронзительный вой — теневой волк с визгом отделяется от хозяина, их слияние разрушено чудовищным ударом. Зверь катится по выжженной земле, хромая на переднюю лапу, его тёмная субстанция мерцает и слабеет.

Но ходок не поднимается…

Тишина.

На выжженной поляне лежит неподвижное тело в разорванном плаще. Глубинный ходок больше не дышит, а его раненый теневой спутник поскуливая валяется в предрассветном мраке.

Карц хохочет, облизывая окровавленные костяшки и наслаждаясь вкусом чужой крови.

— Ха, мог спасти себя, но защитил барьером зверя. Некоторые Звероловы меня удивляют. Нам повезло, что он так сделал.

— Прояви уважение, Карц, — холодно говорит старик. — Это был сильный воин.

Эрика шипит от ярости, прижимая ладонь к кровоточащей ране на плече и груди — её жёлтые глаза полыхают.

— Сдох и хорошо, — бормочет девушка, но так, чтобы друид крови не услышал.

А старик уже подходит к раненому теневому волку. Протягивает руку, и его татуировки вспыхивают особенно ярко — алые нити устремляются к слабеющей тьме, обвивают её кровавыми путами.

Призрачный зверь дёргается, пытается вырваться, но магия старика сильнее. Глаза зверя горят красным огнём вместо обычного янтарного свечения.

— Второй есть, — констатирует