S-T-I-K-S. НОЛД (Сапфир 2) - Игорь Витте

– Нам туда? – спросил Тибо.

– Да, Пастырь сказал, что за городом, километрах в четырёх, уже река и мост. Там нужно перейти на другой берег и уже по лесу идти дальше, до другого моста, и уходить от него по дороге на восток к трассе. Насколько я понял, там есть движение, и ходят караваны. Если попадём на караван, то в относительной безопасности доберёмся почти до места.

– Вот это прекрасно! – запрыгала блондинка, чуть ли, не хлопая в ладоши от радости, – Надоело уже топать по этим зарослям.

– Ну, ты не радуйся раньше времени! – осадил её Тибо. – Туда ещё добраться нужно, да и возьмут нас в караван или нет, тоже вопрос.

– Ну чего вы встали? Идёмте уже! – отмахнулась от него Коллет и двинулась вперёд.

Тибо сразу же двинулся за девушкой, а Эль Торо немного задержался. Его вновь что-то тревожило, настораживало. Он оглядел ещё раз пустой горизонт, и справа, и слева от городка и, не обратив внимания на поднимающееся слева над горизонтом пылевое облако, быстро пошагал вслед за друзьями.

Первой забеспокоилась Коллет, когда до окраин города оставалось метров триста. Она завертела головой, не понимая, откуда приходит сигнал об опасности. Все остановились, рассматривая большое облако пыли, которое приближалось с огромной скоростью. Что там приближалось, не было видно из-за вытянутого холма, возвышавшегося метрах в двухстах от них. Земля подозрительно дрожала, и со стороны облака доносился гул, ослабляемый дующим в ту сторону ветром. Эль Торо, уже поняв, что ничего хорошего там не может быть, заорал что было сил:

– Бегом! К домам! – и рванул в сторону двадцатиэтажки.

Почти в тот же самый момент через холм перевалила лавина тварей, несущихся, словно цунами. Сразу же гул, который они слышали до этого, превратился в нескончаемый рёв. Внутри всё словно заморозило потоком, но Эль Торо только прибавил скорости, надеясь, что друзья бегут за ним. Зрение сузилось до размера вырванной с корнем двери в двадцатиэтажке, к которой он бежал, слух улавливал только нарастающий с каждой секундой рёв. Сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди, но он торопился. Нужно успеть, нужно спрятаться, забраться на крышу, и тогда, возможно, они выживут. Он обернулся только тогда, когда подбежал к проёму входной двери. Обернулся и замер, словно каменное изваяние. Внутри что-то оборвалось. Тибо и Коллет позади не было. Они подбегали к панельной пятиэтажке и, отвлекая на себя тварей, по сути, спасли его.

– Риал’туорис! – заорал парень на таларионском, проклиная всё на свете. – Зачем?! Почему?!

Тибо и Коллет скрылись в подъезде, и он, уже не раздумывая, побежал по лестнице вверх. Позади слышался рёв, здание содрогалось от мощных ударов, которые чуть не сбивали его с ног, но он продолжал бежать, не обращая внимания ни на что. Слух обострился настолько, что он стал различать даже рёв отдельных тварей. А они уже были внутри здания и рвались, подминая под себя более слабых, за свежей, вкусной едой, которая пытается улизнуть. Рёв неотступно следовал за ним, но запаздывал этажа на три. Он поднялся уже до одиннадцатого этажа, когда раздался оглушительный треск и грохот. Здание зашаталось так, словно попало в девятибалльное землетрясение. Эль Торо еле удержался на ногах, вцепившись в перила ограждения. Это позволило ему взглянуть вниз. В клубах пыли, на три этажа ниже его, были видны всё ещё летящие вниз обломки лестниц и туши монстров. Проржавевшая конструкция не выдержала веса тварей и рухнула, хороня под обломками ринувшихся за ним. Опасность миновала, но и пути назад теперь не было. Он заперт в этой одноподъездной свечке.

«Ребята!» – молнией сверкнула мысль, и он бросился в ближайшую квартиру, окна которой, по его расчётам, должны были выходить к пятиэтажке.

Всё произошло на его глазах. Панельное здание, не выдержав напора волны тварей, которые навалились на него, просто рухнуло, сложилось, как карточный домик. И по этим руинам, топча и ломая всё, что ещё осталось хоть немного целым, ринулась орава монстров. Они бежали, как безумные, не разбирая дороги и снося всё на своём пути. Они бежали к реке, к тому мосту, куда нужно было и им. Но теперь… Эль Торо прикрыл глаза, из уголка века выступила и побежала по пыльной, заросшей щетиной щеке слеза. Он плакал впервые в жизни. Он не уберёг, не смог уберечь своих друзей. Он подвёл их, и теперь ему предстоит жить с этим. Жить! А сможет ли он выбраться из этой свечки, без лестницы, без верёвки? Может, и ему суждено умереть вот тут, на полу, от голода и жажды? Эль Торо опустился на пол под окном и прикрыл глаза.

Глава 8 – Судьба

Солнце уже почти коснулось горизонта, предвещая скорое наступление ночи. Его тускнеющие лучи ещё заливали кроваво-оранжевым светом раскалённые за день руины небольшого городка. Рядом с горой изломанных, покрытых пылью и кровавыми подтёками бетонных плит стоял, склонив голову, высокий человек с тёмно-каштановой шевелюрой. Он стоял неподвижно, словно высеченная из камня статуя, не обращая внимания ни на что. Из расположенного неподалёку леса выскочила, настороженно озираясь, немалая рысь. Она ещё не достигла массы, когда начнёт перерождаться в безумную тварь, и поэтому голодала, как и прочая живность, прячась от вездесущих тварей. А сюда её привёл стойкий запах крови, разносящийся по округе. Зоркий взгляд сразу же вычленил из общей картины царящего здесь хаоса одинокую, чуть сгорбленную фигуру человека. Зверь насторожился и припал к земле, наблюдая за тем, что будет делать дальше человек. Запах свежей крови манил, вызывал нервную дрожь, сводя желудок от голода. Она легко бы подкралась и играючи справилась бы с этим двуногим, но от человека просто разило чем-то страшным. Как от матёрого зверя, которому рысь не ровня. Она полежала ещё немного и, тихо, обиженно рыкнув, скрылась в чаще леса. А человек так и стоял неподвижно, смотря в одну точку, где лежал разодранный в лоскуты рюкзак Тибо. Их больше нет! Ни Тибо, ни Коллет. И виноват в их смерти он. Именно он! Не смог их вовремя окликнуть, спасал себя! А ведь мог применить свой дар, но даже не подумал о нём. Он не заметил, как солнечный диск привычно рассыпался на множество мелких, как в тот же момент выключили день, и включилась ночь. Он стоял и смотрел, проклиная себя, тварей и весь этот мир, сжимая до боли окровавленные, изрезанные при спуске по балконам руки в кулаки.

Сон, точнее глубокое забытьё, в которое он впал, сам