Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

иди садись, прическу тебе сделаем. — Велела литовской княжне. Та быстренько уселась передо мной на стул. Она уже была одета. Паула стояла перед зеркалом и подводила себе губы помадой, которую делала Елена в своих мастерских. В двери постучались.

— Матушка, — услышала я голос Никифора, — я корону принёс. Заходить?

— Накидку с короны не снимали? — Спросила я, расчесывая одну из прядей волос Александры.

— Нет, Матушка. Как можно? Ты же не велела.

— Вот и не снимай. Постой там за дверью. А то у нас тут кое-кто ещё не одет.

— А кто не одет, Матушка? — Тут же услышали голос Божена.

— А тебе чего знать? — Тут же спросила Фрося. Она помогала мне с укладкой волос Саши. Девушки засмеялись, все кроме Лопухиной.

— Да я просто так спросил. Мало ли, вдруг ты, Фросенька, не одета. Тогда бы я зашёл, а не Никифор. Мне то в таком разе можно.

— Нет, Божен, Фрося одета. Это у нас Лопухина ещё нагишом. — Усмехнулась Ксюша. Настя стояла перед Ксюшей без рубашки, в одних трусиках. К нижнему белью, это я их уже приучила. Девушки опять засмеялись.

— Тю, ну и что? Чего там мы не видели то? — Это уже засмеялись парни за дверью.

— Божен, это ты у кого там чего видел? — Глаза Ефросинии ревниво блеснули.

— Так это не я, Ефросиньюшка. Это Никифор говорит, что видел. А я только на тебя одну смотрю. — За дверью опять смех. Никифор послал Божена. Лопухина покраснела ещё больше.

— Ого, Наська! — Засмеялась Ксюша. — Дура дурой, а подол перед палатином задрала уже? Когда успела? Хотя на это ума много не надо.

— Ничего я не задирала, Ксюша. Врут они, бессовестные. Не слушайте их. Матушка скажи им.

— Рассказывай, Наська. То-то при виде Никифора глазки сразу в пол и краснеешь. — Продолжала терроризировать Лопухину Ксения. — Чего задёргалась? Стой спокойно. Повернись ко мне спиной, лиф тебе застегну. А то ходишь, титьками своими трясёшь, как выменем коровьим. Слава богу, что хоть трусы на тебе надеты?

— Надеты. Матушка велит без них не ходить. — Плаксиво ответила боярышня.

— Хоть здесь ты к нормальной одежде привыкаешь, а не бегаешь голозадой оборванкой. Чай не варвары какие богомерзкие. Повернись ко мне лицом. — Анастасия повернулась. Ксения смотрела на неё, уперев руки в бока. — И правда, Наська, у тебя титьки, как вымя у коровы. На себя посмотри. Тебя чего несёт? Ты толще стала. Скоро в платья свои влезать не будешь. Или ты голодная постоянно? На кухне еду подворовываешь?

— Ничего я не подворовываю. А дева должна быть дородной. Это признак достатка. Ты на себя посмотри, Ксюша. Худая такая. Ты болеешь наверное? Как дитё рожать будешь, когда Матушка замуж тебя выдаст?

— О, Господь Вседержитель. — Воскликнула Ксения. — Я не болею, и я не худая. Я стройная. А ты в натуральную корову превращаешься.

— Ксения права, Анастасия. Что-то ты пополнела. — Я внимательно смотрела на Лопухину. — Послушай, Анастасия, а не понесла ли ты случаем? Если понесла, лучше сразу скажи мне. И кто отец будущего дитя?

Все девушки уставились на Лопухину. Та даже побледнела. Отрицательно замотала головой.

— Нет, Матушка-Государыня. Я не понесла. Нет такого. Я ещё дева.

— Это хорошо. — Кивнула ей, продолжая укладывать волосы Саши Ходкевич. — Так как распутства я при своём дворе не потерплю. Вон Пауле и Фросе, понести сам Господь велел, ибо мужние жёны они. Ну а то, что ты пополнела, так я думаю, что тебе больше надо упражнений. Ты же молодая девушка. Поэтому будешь заниматься дополнительно. Ксения, это на тебе. Гимнастикой заниматься. Пресс качать. Ну а насчёт груди, так здесь Ксения не права. У тебя, Настя, классический третий размер. Многим мужчинам он очень нравится.

— Матушка, что за третий размер? — Тут же задала вопрос Паула. — А у меня какой?

— Грудь подразделяется на несколько размеров по своему объёму или вернее по обхвату. У тебя, Паула второй размер. У Агнешки, Ксении, Айтан и Саши второй размер. Это тоже хороший размер. У Насти и Фроси третий размер. У Агафьи Гордеевны четвёртый размер.

— А бывает пятый и более? — Спросила Ксения.

— Бывает. И пятый, и шестой. Это совсем большая грудь. Я бы лично не хотела такую. Тяжеловато её носить.

— Матушка, а какая у тебя? — Улыбнувшись, спросила Паула.

— У меня третий. Но у меня двое детей, девочки. Это у вас ещё грудь девичья, а у меня уже женская.

Я сделала Саше укладку. Лопухина с помощью Ксении наконец оделась.

— Ты как перчатки надеваешь? Вот клуша! — Ворчала на Настю княжна. — Эту перчатку на правую руку надевай… Вот на эту. Эта правая. А эта у тебя левая рука… Вот, а эту на левую… Ну наконец то.

— Так, девочки. Встали. Всё хорошо. Веера взяли… Настя, губы подведи… Что, не умеешь?

— Матушка-Государыня…

— Настя, тебе для чего был подарен набор косметики? Ты хоть знаешь сколько он стоит? Или ты свеклой себе щёки натирать собираешься? — Девушки на мои слова захихикали. Я посмотрела на них строго. — Вообще-то я рассчитывала, что вы научите Настю пользоваться косметикой. Это что такое? Паула, помоги боярышне. И будешь учить её пользоваться набором. Никифор, заходи.

Дверь открылась. Никифор занёс корону, укрытую накидкой. Нёс её на вытянутых руках. Велела поставить её на столик. Он осторожно поставил. Хотел выйти, но я его остановила.

— Можешь остаться. Все фрейлины мои одеты. Мантия моя готова?

— Готова, Матушка. — Ответил Никифор. В комнату зашли остальные палатины.

— Богдан. Мантию наденете мне, перед тронным залом.

— Да, Матушка. — Поклонился мне старший над палатинами.

— Боярыня Морозова, Агафья Гордеевна, где? Дети готовы?

— Готовы, Матушка. — Кивнул мне Богдан. — Боярыня ждёт, когда велишь детей привести.

— Пусть ведёт. Сейчас пойдём. — Велела ему и подошла к столику. Прежде чем убрать накидку, улыбнулась, чуть помедлив. Обвела всех присутствовавших в комнате взглядом. Все смотрели на меня в ожидании. Я сняла накидку. От дневного света, который заливал комнату через окна, корона вспыхнула. Мириады огоньков заиграли на гранях алмазов. Багровым пламенем вспыхнул рубин. По комнате пронёсся восхищенный вздох.

— Пресвятая Богородица! Чудо какое! — Выдохнула Ксения и перекрестилась.