Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

И этот загадочный кто-то, скорее всего, не наше Министерство, которое нас пасет по долгу службы. Это кто-то другой.

* * *

Кто бы там ни стоял за всей этой историей, нам он никак не помогал. Через неделю Гелий, поглядев на наши мучения, продлил сроки, посоветовался с Марго, и она отвезла нас в маленький институт, притаившийся в переулках Плющихи. Где три старушки на неведомо какие гранты изучали тонкие настройки органики.

Я никогда о них не слышал, как и о самом направлении. Занимались они исключительно фактурой органического материала. Гелий повелел подарить им оргудав, чтобы заинтересовать собой старушек, и не прогадал. Они пришли в восторг от нашего изделия, а когда мы объяснили, что он им насовсем, то есть навсегда, я испугался, что их удар хватит. Но обошлось.

Старушек звали Лидия, Олимпия и Лариса. Они подписывали свои совместные работы аббревиатурой ЛОЛ и были похожи друг на друга, а вместе напоминали единого, легкого на подъем трехголового дракона. По случаю нашего прибытия они нацепили бейджи с именами, что было мило, потому что не факт, что я бы смог их различить.

Если в начале разговора они явно собирались напоить нас чаем и выгнать взашей, то, увидев оргудав, про чай забыли, чем страшно расстроили Мавра, который был не прочь позавтракать второй раз. И бросились демонстрировать нам свою выставку достижений.

Выглядела территория института так же обманчиво, как и наш инженерный корпус. В маленьком особняке притаились два зала, один светлый с инсталляциями от пола до потолка, отдаленно напоминающими оргудав (то-то они ему так обрадовались, наш покомпактней будет), другой темный и пустой. А, нет, не пустой. Достаточно было надеть очки, чтобы оценить.

Темный зал был перегорожен в самых хаотичных направлениях цветными плоскостями, каждая из которых представляла собой органическое образование. Я присмотрелся. У системщиков такая штуковина была бы собрана из сотен элементов, пусть даже одинаковых, как например наш новый внутренний фильтр для библиотек. А эта выглядела целой.

Самая большая перегородка шла от левой стены до середины зала и выглядела так, как если бы цветущий луг вздумал бы запрыгнуть на стенку. Для полного сходства не хватало только шмелей. Цвет ее был нестабилен и менялся, перетекая из одного оттенка в другой, как будто под ветром. На перегородках поменьше цвет держался покрепче и не пытался превратиться из зеленого в синий, как только что произошло на большой перегородке.

— Ух ты! — восхитилась Хмарь. — А что это такое? А как вы это сделали?

— А потрогать можно? — спросил Оба.

Мне тоже больше всего захотелось потрогать такую стенку, а в идеале забрать кусочек с собой. А можно ли отделять фрагменты от такой штуки? Или она заорет и даст по башке? Никогда не видел цельного органического образования такого размера. И чем дольше я на него смотрел, тем сильнее мне казалось, что такая конструкция вполне способна к самостоятельным действиям. Например, напасть и задушить.

Но выглядели все перегородки жизнерадостно и подозревать их ни в чем не хотелось. Мне даже показалось, что они вкусно пахнут, я принюхался, но нет! Показалось! Это опять Хмарь пахнет яблоками, сбивает меня с толку.

Старушки развеселились.

— А я говорила, эстетика прежде всего! — заявила Лидия. — А вы мне, какая разница, какая разница, пусть будут серо-буро-малиновые! Вон как молодежи нравится!

— Немножко малинового-то можно! — решилась поспорить Лариса.

— Ключевое слово — немножко, — захихикала Лидия. — Помнишь, как ты перестаралась с фуксией, которая вывернулась в багровый на всей площади? Очень душевно получилось, министерских чуть удар не хватил! Приятно вспомнить!

Кажется, кое-кто тут отлично проводит время.

Потрогать нам все разрешили, а ломать — нет. Но пообещали произвести нам фрагмент такой стены, а еще лучше под нашим руководством произвести такой с помощью оргудава. Чтобы объединить технологии. Поэтому после знакомства, так сказать, с основной исталляцией нас повели в рабочую комнату.

Я всё еще не понимал, что мы здесь делаем, хотя зрелище завораживало. Старушки вскользь упомянули, что они занимаются по сути только материаловедением, но мне это ни о чем не говорило. Я ни разу еще не слышал, чтобы кто-то занимался материалом самой органики отдельно от носителя.

Хотя нет! Была такая игра еще в школе, у нас ее девчонки любили, где три ткачихи выделывали ткани любой сложности. И могли произвести такую подушку, после сна на которой герой забывал, кто он такой, или наоборот — вспоминал. Мне игра тогда показалась слишком сказочной, и я бросил ее на первом уровне, а мои одноклассницы доиграли до шестого, где можно было противников отправлять в нокаут, просто подсунув им под нос кружевной платочек.

Я упомянул эту игру, и старушки засмущались.

— А я говорила, не надо было нам тогда идти на поводу у твоего внука!

— Ну а что такого, студия мальчика на ней неплохо заработала. И, между прочим, выдала нам тогда грант. Твоя бессмысленная поделка ровно на эти деньги и сделана. Как бы мы отчитывались за эти траты перед Министерством?

— Все равно не надо было. Видишь, молодежь помнит! И помнит неправильно!

Тут я сообразил, что и старушек три, и ткачих тоже было три, и они даже были немного похожи на хозяек института.

— А что за игра? — закрутил головой Оба. — Я пропустил. Меня тогда здесь не было. А сейчас есть? Она ведь про вас? Мне бы найти ее.

И бросился копаться в своем планшете.

Старушки схватились за голову, но игра была недоступна, хотя название я вспомнил быстро. Тут Оба потребовал у них рекомендательное письмо к сыну Лидии, чтобы ему дали поиграть. И вырвал у них обещание такое письмо написать, заявив, что он все поймет правильно, потому что непонятное уточнит.

— Я боюсь, у вас может сложиться превратное впечатление о наших разработках, — неловко улыбнулась Лидия. — Мы все-таки не колдуньи. Нашими материалами пользуются очень ограниченно. Когда наша лаборатория создавалась, были надежды на скорейшее изобретение биокристаллов, и все идеи должны были пойти туда. Но шли годы, а управляющие биокристаллы появились только в прошлом году, и активные работы с ними, как я понимаю, не начались. К нам обращается только Константиновка, да вот еще Гелий по старой памяти.

— Помнит о нас!

— Еще бы ему не помнить! Кто ему с курсовыми помогал, когда он руки