Инженер Петра Великого – 3 - Виктор Гросов

Яков Вилимович нахмурился, побарабанил пальцами по столешнице. В глубине души я понимал, что здесь банальный человеческий фактор. Но вдруг у меня потребуют убрать единственных толковых (инцидент все же подчеркивает их желание помогать) и преданных мне людей. Пусть лучше в своей вотчине мышей ищут. Политика, чтоб ее…

— Да уж, случаи в нашем деле — вещь редкая, особливо когда они недругу нашему так кстати приходятся. Да только ученики твои сами во всем повинились, от слов своих не отпираются. Аль думаешь, их кто… умаслил? Пристращал? Златом прельстил?

— Да кто ж знает, — я только руками развел. — Всякое может статься. Парни-то они простые, от сохи. Запросто могли на чью-то дудочку сплясать. Какой-нибудь хмырь им напел, дескать, «усовершенствуйте» процесс, так и барину угодите, и сами в героях ходить будете. А чем это «усовершенствование» на деле выйдет — у них и мысли не было. Хотя клянутся, что не было такого.

Брюс снова задумался, упершись взглядом в окно, где виднелись черные руины.

— Караул у тебя тут, спору нет, справный, Орлов — калач тертый, у него и комар носа не подточит, — протянул он задумчиво. — Стало быть, ежели кто и подгадил, то действовал хитро, не нашенскими методами. Через молву какую, через людишек пришлых, торбохватов каких, что твоим работникам на ухо нашептать могли. Либо… — он замолчал на миг, и голос его сделался глуше, — либо весть ушла из самого Питербурха, от тех, кто ведал о важности трудов твоих, о том, как далече ты в них продвинулся.

Вот-вот, искать надо мышей у себя, а здесь со своими ребятами я сам разберусь.

Он помолчал, потом добавил, будто рассуждая:

— Дошли до меня слухи, Петр Алексеич, что незадолго до сей… оказии, Государь имел беседу долгую и подробную с Мартой Скавронской. И в той беседе он, по обычаю своему, на похвалы тебе не скупился, баял и про «диковины» твои в Игнатовском, и про порох новый, и про ружья доселе не виданные… Так расписывал, что у иного бы дух перехватило.

Марта Скавронская? Будущая императрица? Что-то не туда разговор ушел. Или действительно она причастна к утечке информации? Да нет же, не может быть. Она неглупая, обаятельная, да и на Петра влияние у нее — ого-го. Только вот сама-то она из простых, в государственных делах, а уж тем более военно-технических, ни в зуб ногой.

— Стало быть, думаете, Яков Вилимович, что ноги оттуда растут? — спросил я, пытаясь разложить по полочкам новые данные. Одно дело — с явным врагом воевать, со заграничными шпионами. И совсем другое — когда крыса в своем же доме завелась, еще и под самым носом у Государя.

— Я токмо факты складываю, — Брюс опять отхлебнул из кружки. — Но то, что свеи непозволительно много знают о наших делах тайных, — это уж как пить дать. И пожар в Игнатовском, ты прав, им дюже на руку. Но мы уже найдем скоро мышь амбарную, что зерна на сторону таскает. Но вести себя как медведь в берлоге- негоже. Надобно всю кодлу разом прибыть. Дело сие щекотливое, сам разумеешь, но донельзя нужное.

Я кивнул. Щекотливое — это еще мягко сказано. Тут одно неверное движение — и сам под раздачу попадешь.

Несмотря на всю эту круговерть со шпионами и подозрениями, жизнь-то шла своим чередом, и рассиживаться было некогда. Как ни крути, а мой новый порох стране был нужен позарез, да еще и вчера. Царь-батюшка, когда ему Брюс о ЧП доложил, на орехи мне не дал — видать, Яков Вилимович как-то сумел ему втолковать, что дело тонкое и что у меня там свои мысли на этот счет. Вместо этого прилетела короткая, но четкая указявка: «Срочно все поднять и с двойной опаской, за счет казны».

Первым делом я, само собой, засел за чертежи нового цеха. Старый-то, который хотя и строил его по тогдашним моим понятиям, все равно был с косяками, которые в ходе эксплуатации вылезли наружу. Новый цех я решил не одной громадиной сооружать, а разбить на несколько отдельных домиков, чтоб друг от друга подальше, и каждый под свою задачу. Один — чтобы целлюлозу готовить, другой — нитровать, третий — промывать да устаканивать, а сушилки — так вообще на кулички, за валом земляным. Стены все — из камня и кирпича, если раздобуду столько, а не из дерева, как прошлый раз, нафиг-нафиг. Вентиляцию — по уму, с трубами высоченными, чтобы никакая гадость не застаивалась. Ну и, ясное дело, правила безопасности — чтобы на каждой стене висели и чтоб каждому работнику в башку вдолбить, как «Отче наш» (хорошо, что читать-писать умели почти все мои работники). Эта адская смесь ошибок не прощает, а я не собирался второй раз на те же грабли наступать, хватит уже.

Но главный вывод, который я сделал из всей этой ситуации был даже не про технологию, а про людей. Федька с Гришкой, при всей их природной смекалке, были исполнителями. А для такого опасного дела, как бездымный порох, этого было мало. Нужны были люди с головой, обученные азам наук, которые бы понимали, что к чему, а не тупо по бумажке делали. И где таких откопать в России начала восемнадцатого века? Да раз-два и обчелся.

Вот тут-то меня и осенило. Идея сначала показалась какой-то дикой, но чем больше я ее крутил в голове, тем яснее становилось — а деваться-то некуда. Надо было свою «шарашку» по подготовке кадров мутить, что-то типа ПТУ или, если уж губу раскатать, какой-нибудь НИИ при моей этой Инженерной Канцелярии. Вспомнилось, как я на Охтинском заводе, по сути, на коленке обучал своих учеников. Но там это было больше от безвыходности, а тут нужен был системный подход.

Я засел за бумаги, прикидывая, кто мне нужен. Во-первых, умники, которые владели языками — немецким, голландским, а то и латынью какой — книжки заморские технические переводить, всякие там мануфактур-уставы, чертежи. Без их опыта мы бы велосипед изобретали, а время-то поджимает. Во-вторых, чертежники, которые могли и подправить чего, и деталировку сделать (даже не представляю где таких искать). В-третьих, башковитые мастера из разных цехов — слесари, столяры, литейщики, кузнецы, кто готов учиться новому, осваивать хитрые станки и технологии. Ну и, конечно,