Тренировочный день 7 - Виталий Хонихоев

слушать, ну и пусть. Некоторое время у костра царит неловкое молчание. Потрескивают уголья в костре, куда-то вверх улетают яркие искорки, а еще выше — висят мохнатые звезды, невидимые в городе и столь явственные тут, в лесу.

— … вообще-то никогда я его в качестве «своего парня» не рассматривала. Вот совсем. — тихо говорит девушка, глядя на огонь: — ну ты же знаешь. Он всегда ко мне лип, а я… ну не мой типаж, понимаешь? Мелковат, ноги кривые, говорит слишком громко и руками машет как мельница, усики эти его пробиваются…

— Ммм… — неопределенно отвечает Виктор.

— А потом… ну он упорный. И все время рядом. И помогает. Вроде бы и ничего такого, но всегда рядом, а потом помнишь же в каком состоянии я была… ну и… — Светка пожала плечами: — как бы случайно вышло. И ведь старался, из кожи вон лез… первое время. То есть я даже думать начала, что он ничего. Сперва. А теперь вот… хоть переезжай. Говорила мне Маринка «не гадь где живешь», вот как теперь с ним в коридоре встречаться? Придется в общагу переезжать.

— Ты чего это удумала? В общаге, между прочим, один душ на весь этаж. И комендант строгий. Как ты будешь по пятницам на танцы бегать с Маринкой? — говорит Виктор. Говорит просто лишь бы что-то сказать. Он категорически не желает встревать в отношения между Светкой и Батором, тем более что не понимает там ничего. На его взгляд все в порядке с Батором, нормальный парень, а что до усиков, так их и сбрить недолго. И Светка… она девушка из категории «кровь с молоком», крепкие ноги, широкие бедра, таких вот девушек и рисовали на своих полотнах художники в стиле соцреализма. Решительные, волевые, уверенные в себе и в завтрашнем дне, с открытыми лицами и рельефными руками, гимнастки, сварщицы, летчицы, медсестры, строители и крановщицы. Светку можно было смело срисовывать на любой плакат о стройке века, Байкало-Амурской магистрали и пятилетке в три года, везде она бы выглядела к месту. Такими и должны быть советские девушки, про таких и поют в песнях, таких показывают в фильмах и рисуют на советских плакатах. Это вон Лилю на такой плакат не поместишь, ее как не нарисуй так не соцреализм а пинап а то и эротика прямая получится, а из Светки девушка-с-плаката получится на раз. Она — штукатур и учится заочно, Батор вон водителем в гараже райкома работает, чем не пара? Правда Светка девушка культурная, но так и Батор не совсем дуб, высшее у него есть, книжки читает иногда… а когда они еще вместе были, то по ночам порой так стонали, что Маринка предпочитала у него в комнате ночевать. Чего ж еще нужно-то? Совет да любовь… просто Батору нужно перестать на других баб заглядываться. Ну или как Виктор — признаться, что бабник и не врать ни себе ни другим, а Светке нужно принять его как есть. Хм… нет, все-таки хреновый из него советчик получится.

— На танцы? — хмурится Светлана: — да ну их танцы эти. Я может теперь и не буду никуда ходить. У меня в этом году защита дипломной, да и на работе план не выполнили еще. Не буду я никуда ходить. Я учиться буду и работать.

— Ну да? — хмыкает Виктор: — а как же потребности организма? Ты же молодая и вон какая… в самом соку. — он окидывает Светкину фигуру взглядом с головы до ног, еще раз убеждаясь, что по ней плачет кисть художников соцреализма, она же вылитая комсомольская богиня из картины «Ударная бригада штукатурщиц» или «Крановщица». Пожалуй, для западных стандартов красоты она слишком уж широкоплеча и коренаста, ну так ни Твигги, ни Одри Хепберн в штукатурной бригаде долго бы не задержались… ну или если все же задержались бы, то и у них бы плечи в стороны раздались, а спина шире стала.

— Да ты никак со мной заигрываешь? — удивляется Светка: — вот кобель. Я еще даже освободиться не успела, а ты уже свои услуги предлагаешь!

— Что⁈ — сперва Виктор чуть не попадает в расставленную ловушку, едва не начав оправдываться, но вовремя спохватывается. Пожимает плечами.

— Да. — твердо говорит он: — вот такой я кобель, угу. Вот не успела ты еще освободиться, а я уже тут как тут. Намекаю на то, что могу твои потребности удовлетворить, раз уж у тебя времени не будет по танцам ходить. Только учеба и работа. И секс. Ну там поесть иногда, водички попить и снова учеба, работа и секс. Вполне возможно, что потом только секс и останется. Ах, да, а еще я Маринку тоже трахну. И… вот сколько вас там в бригаде всего? Пятилетку в три года! У меня детерминизм, я не перебираю, кого поймал, того и…

— Треснешь, Полищук. — наконец по лицу Светланы скользит легкая улыбка: — треснешь и сотрешься. Нас в бригаде всего двадцать пять, сотрешься. Даже до половины не дойдешь, вот как только до Сотниковой доберешься, так и поломаешься. Сотникова знаешь какая здоровая? Килограмм сто двадцать весит, мешок с цементов одной рукой поднимает.

— Безумству храбрых поем мы песню. — усмехается Виктор: — и вообще, как там Высоцкий пел? Так лучше, чем от водки и от простуд! Вон когда у Вуди Аллена спросили как бы он хотел умереть, он ответил «быть погребенным под телами молодых итальянских актрис». А я советский человек, мне все это буржуазное чуждо! Я желаю быть погребенным под телами наших, советских штукатурщиц! Пусть тресну, пусть сотрусь, но умру как настоящий викинг!

— Викинги должны были в бою умереть, с оружием в руках, а не в постели, с… что ты там в руках держать будешь. — насмешливо тянет Светка.

— Много крови много песен за прекрасных льется дам! — напевает Виктор: — любовные битвы тоже засчитываются. Поверь мне, в Вальгалле меня встретят с распростертыми объятиями и круглыми глазами. Умереть под двадцатью пятью валькириями — это не каждый викинг сумеет! Кстати, а у вас одна такая бригада или еще есть?

— Тебе и одной хватит. — фыркает Светка: — вот ей-богу познакомлю тебя с Сотниковой. Ты-то небось думаешь, что она как ваша Валька Федосеева, но дудки. Федосеева красивая, пусть и большая, но красивая. А Сотникова… треснешь, Полищук.

— Как настоящий мужчина я не должен перебирать.