Бастард Императора. Том 18 - Андрей Юрьевич Орлов

Сейчас все предвысшие вступили в сражение между собой. Однако, и я не собираюсь отсиживаться.

Чтобы помочь всем и сразу, сконцентрировался и создал высоко в небе печать. Мгновение, и с небес на землю обрушились молнии. Сотни молний ударяли, создавая в и без того хаосе ещё большую панику.

Потратив на это изрядное количество энергии, я сорвался в бой уже просто с мечами, при этом отправив по своей проекции поближе к Ане и Славке.

Я им полностью доверяю, но всё же поддержка не помешает.

Там, где сражаются предвысшие — не место простым мастерам, поэтому что Аня, что Славка, отправили свои отряды слегка вбок, чтобы они не оказались в центре бури.

Буря — это слабо сказано. Вверх вздымались глыбы, куски земли, небеса разрывали молнии и воздушные потоки, стремящиеся к земле. Предвысшие водной стихии атаковали особенно рьяно, стараясь поглотить и задушить врагов своими техниками.

Поле боя утопало в шуме и криках боли, пробивающихся сквозь этот шум.

Вот она — война.

Один из вражеских предвысших решил на ноль помножить наши войска и запустил в их стороны множеством громадных каменных глыб.

Я мгновенно оказался перед ними и ударил молнией вверх, разрушая все глыбы в мелкие крошки.

Сразу после этого выбрал своей целью именно этого практика. Враг, видимо понимая, что я не буду лёгким противником, начал ставить передо мной стены.

Я сосредоточил чёрную молнию в одном месте. Она неистово застрекотала и врезалась в огромные и толстые стены, пробивая их одну за другой.

Рывок, и я перед предвысшим. Но он видимо только этого и ждал. Каменные стены начали появляться уже вокруг меня, формируя громадный гроб, а сам враг, усмехаясь, поднимался вверх на каменном шпиле.

Я спокойно завис на месте, смотря на него. Но, когда стены практически схлопнулись, присел и сделал рывок вверх, прорубая выход и вырываясь наружу.

Противник, видя это, попытался быстро опуститься на землю, но я ему помог. Резким ударом разрубая столб. Он попытался атаковать меня вырываемыми из земли глыбами снизу, но я просто облетел их, настигая противника, ставящего щиты уже у земли.

Ему не удалось выравнять положение и он врезался в землю. Я усилил напор и начал быстро перемещаться вокруг него, при этом кромсая щиты и доспех духа. Теперь он от меня никуда не уйдёт.

* * *

Тяжело дыша, Державин Олег Васильевич бегло осматривал людей. Кругом чадил дым и весь лагерь превратился словно в одну большую мешанину. Трупы тут и там, раскуроченная земля, кое-где всё залито водой и нет ни одной целой постройки.

Переводя дух, мужчина быстро оглядывался по сторонам. Среди предвысших потерь нет. Все пятеро, включая молодого графа живы. Кто-то травмирован, но живы. Мастеров ещё нужно посчитать.

Но сейчас самое главное — это граф Вяземский.

В пылу боя тот не пожелал оставаться под их защитой и, хоть мужчина и пытался всё же защитить юнца, у него не было и шанса на то, чтобы угнаться за ним.

Оглядываясь, Олег Васильевич перевёл взгляд в уже рассветное небо.

Граф висел в воздухе в отдалении к нему боком на своих крыльях и смотрел куда-то вперёд. Парень вдруг медленно поднял вверх руку, взялся за маску и также медленно её снял, а затем просто бросил вниз.

Взгляд графа, направленный вперёд, и его абсолютно спокойное, ничего не выражающее лицо, говорило о многом…

Как минимум о том, что он вообще не устал от этого сражения. А оно длилось довольно долго. Державин, смотря на того, кто их вёл и обеспечил им эту победу, внутренне выдохнул.

Невредимый… Нет ни одной раны. И это… Самая главная победа…

Мужчина почувствовал лёгкость во всём теле от осознания того, что парню и не нужна была охрана.

Настоящий демон войны.

Они, предвысшие, или те же мастера, лишь инструменты в войне. А такие люди, как графы и как высшие. Те, кто стоит над всеми, и кто является главной силой страны — не имеют цены и их нельзя потерять.

Они те, кто приведёт их к победе. Те, кто видит ситуацию не так, как обычные одарённые или простые люди. Они способны сделать так, чтобы исход боя был совершенно иным.

И сейчас, в это столетие, Российской империи очень повезло. Появились не только гении наподобие Дубровской Яны, но и тот, кто точно даёт им фору, и кто уже способен менять ход истории.

Да… До этого мужчине казалось, что граф слегка безумен и он лишь обычный талантливый мальчишка, жаждущий славы, но теперь Державин вдруг понял, что не граф безумец, а он сам недальновиден…

Это сражение не было простым, но чёртов план сработал! И сработал так, как надо!

Вяземский вдруг повернулся к ним. К тем, кто смотрел на него, ожидая, что же он скажет.

Вместо слов парень просто поднял вверх кулак. Однако, такого простого жеста было достаточно, чтобы вся округа взорвалась рёвом сотен глоток, празднующих свой невероятный триумф. Ведь врагов было больше.

Сам Олег Васильевич тоже не сдерживался, яростно крича. Эта победа — не просто победа. Это пощёчина Китайской империи! Это как послание, говорящее о том, что за свою наглость они будут наказаны!

Единственными, кто оставался спокоен в этот момент — это графиня и прибывший с графом парень. Они оба спокойно стояли и с лёгкой улыбкой смотрели на своего лидера.

* * *

Когда бой был окончен, уже рассвело. Вися в небе, я прислушивался к течению энергии и отслеживал её малейшее проявление, чтобы не пропустить внезапную атаку. Но всё было тихо, поэтому можно было расслабиться.

Подбодрив людей одним простым ободряющим жестом, я спустился вниз, в первую очередь осматривая тяжело дышащую Аню и Славку. Оба оказались практически невредимыми. Если не считать одежды и небольшого истощения — они не пострадали.

— Господин граф, — ко мне подошёл Олег Васильевич. Мужчина, видимо проявляя уважение, прикрыл глаза и поклонился. — Это была блестящая победа и я уверен, что Китайская империя не скоро оправится от такой пощёчины… Но нам нужно уходить. Мы должны оставить эту позицию и поспешить назад.

Я согласно кивнул, и внимательно смотрящий на меня мужчина расслабился.

— Всех пленных и раненых в дирижабли, как и оставшееся ценное имущество, в том числе и артефакты. Никто себе ничего не прикарманивает. Вражеские дирижабли взорвём на расстоянии. Никому в них не ступать и даже не думать об