Рожденный, чтобы жечь! 3 - Дмитрий Лим

— Скажи мне, если ты знаешь, кто я такой, ты знаешь хоть что-то про мою душу? Почему я здесь? Почему я сосуд? Что случилось со мной и моей мамой много веков назад?

Демон на секунду задумался, словно взвешивая, стоит ли отвечать. Его взгляд стал менее надменным, в нем промелькнуло что-то похожее на сочувствие — или, может быть, просто отблеск пламени свечи.

— Твоя душа… она принадлежала подземному миру. Демон — Оклопус — заключил сделку с твоей мамой, когда та — горела на костре.

— АКУЕТЬ! — не удержался Боря. — Малой, так тебе лет… ёба… сколько?

— Твоя мать, — продолжил демон, не обращая внимания на Борю. — Горела, обвиненная в колдовстве.

— Она заключила сделку, чтобы спасти твою душу, которую уже тогда желала Тьма. Оклопус дал ей возможность переродиться, чтобы ты смог выполнить свое предназначение. Ты родился с частицей его силы. Потому ты и чувствуешь себя… особенным. Связь с матерью — ключевое, к сожалению, она была лишь средством для достижения цели. Она любила тебя, но жертва была предрешена.

Я стоял, ошеломлённый. Картина мира переворачивалась с ног на голову. Моя мама… заключила сделку с демоном? Чтобы спасти меня? И я — орудие Тьмы, реинкарнация Князя Тьмы, сосуд для Древних? Все это казалось невероятным, бредом сумасшедшего. Но в то же время, что-то внутри меня отзывалось на эти слова. Словно я всегда знал об этом, но боялся признаться себе. Я всегда чувствовал себя немного… другим. Словно во мне скрывается что-то темное, что-то опасное. А теперь я узнал, что это такое.

«Не понял… а когда это было?»

— Много столетий назад.

«Почему я переродился именно сейчас?»

— Демоны, — усмехнулся рогатый. — Они всегда найдут выгоду в сделке. Поэтому, тебя держали в заточении столько времени.

Боря присвистнул:

— Вот это твоя мать завернула! Даже я в шоке, хотя повидал всякое. Так, стоп. Значит, этот малой у нас не просто так бегает? Он, получается, ключ ко всему? И эти Древние хотят вернуться, чтобы мир захватить, да? Слушай, рогатый, а они вообще сильные? Ну, чтоб мы знали, с кем имеем дело. Нам хоть шанс какой-то дайте. А то, судя по всему, мы тут все поляжем, как мухи.

Демон усмехнулся.

— Шансов у вас нет. Вы — пыль под ногами Древних. Они — воплощение хаоса и разрушения. Их сила не поддается описанию. Они правили этим миром задолго до людей. И они вернутся, чтобы вернуть себе то, что им принадлежит по праву. И тогда наступит вечная тьма…. Ничего не спасет вас. Тьма пожрёт мир, а вы захлебнетесь в страданиях и ужасе.

Боря сплюнул на пол.

— Ну, спасибо, утешил. Прямо бальзам на душу. Ладно, рогатый, мы поняли, теперь чё, голову ломаю ему?

* * *

Ректор откинулся на спинку кожаного кресла, сцепив пальцы в замок на животе. Тяжелые портьеры в кабинете были плотно задернуты, приглушая дневной свет и создавая атмосферу строгой конфиденциальности. На массивном столе, отполированном до блеска, лежала стопка бумаг, но взгляд ректора был устремлен на академика Элиаса, сидящего напротив.

— Валентина — опытный специалист, — произнес ректор, словно убеждая не только Элиаса, но и самого себя. — Она тактична, наблюдательна и, главное, предана университету. Уверен, она справится с задачей.

Элиас молча выслушал ректора. Он сидел неподвижно, словно каменная статуя, и лишь легкое подрагивание пальцев выдавало его внутреннее беспокойство. Вопрос о Борее Клеменко, казалось, был для него лишь прелюдией к гораздо более серьезной теме.

— А как насчет… нашего гостя в подвале? — тихо спросил Элиас, избегая прямого взгляда ректора. — Что вы планируете с ним делать?

Ректор нахмурился. Эта тема была для него крайне неприятной. Он старался не думать о существе, заточенном в глубинах университета, но Элиас неуклонно возвращал его к этой пугающей реальности.

— Мы начнём исследования, — уклончиво ответил ректор. — Пытаемся понять для чего он здесь.

Элиас медленно покачал головой.

— Исследования… боюсь, мы играем с огнем. Вы понимаете, что это… существо не должно было попасть в наш мир? Что его присутствие здесь нарушает баланс сил?

Ректор вздохнул, барабаня пальцами по столу.

— Я осознаю риск, Элиас. Но мы не можем просто игнорировать этот феномен. Мы в некотором роде — ученые, и наш долг — изучать неизведанное. К тому же, я получил указания «сверху».

Элиас помрачнел. «Сверху» — это всегда плохой знак. Значит, в дело вмешались те, кто не имеет ни малейшего представления о последствиях своих амбиций. Но спорить с ректором было бесполезно. Он всегда был преданным исполнителем воли вышестоящих.

— И все же, я настоятельно рекомендую соблюдать предельную осторожность, — произнес Элиас. — Это не просто научный эксперимент. Это взаимодействие с чем-то… чуждым, непостижимым. Не стоит недооценивать силу, которую мы не понимаем.

Ректор откинулся обратно в кресле, задумчиво глядя на академика. Он знал, что Элиас прав. Он чувствовал это нутром. Но приказ есть приказ, и ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

— Я учту ваши опасения, Элиас. Но прошу вас, доверьтесь мне. Я не позволю, чтобы этот… эксперимент вышел из-под контроля.

Элиас с сомнением посмотрел на ректора. Он не был уверен, кому больше не доверяет — ректору или тем силам, которые стояли за ним. Но он знал, что не может просто сидеть сложа руки. Он должен что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

— В любом случае, держите меня в курсе, — попросил Элиас. — Я хочу быть в курсе всего, что происходит с этим… гостем. И если что-то пойдет не так, я должен быть первым, кто об этом узнает.

Ректор кивнул. Он понимал, что Элиас не отступится. Но он также знал, что не может раскрыть ему всей правды. Некоторые вещи лучше держать в секрете, даже от самых доверенных лиц.

— Конечно, Элиас.

* * *

Валентина, привыкшая к царящему в Академии хаосу, все же ощутила неприятный холодок под ложечкой. Исчезновение Клеменко, его фамильяра, больше похожего на злобного пупса, и вечно жующего соседа, Антона прямо под её носом — это уже переходило границы обычного бардака.

Выйдя из комнаты, Валя столкнулась с профессором магической ботаники, увлеченно разговаривавшим с кактусом в горшке. Профессор имел привычку разговаривать с растениями, утверждая, что они лучше понимают его лекции, чем студенты.

Валя вздохнула. Если она сейчас начнет задавать вопросы профессору, то проведет здесь еще часа два, выслушивая увлекательные истории о фотосинтезе и сексуальной жизни орхидей. Она ограничилась вежливым кивком и поспешила дальше.

Всё же, пять лет, которые