Однажды я стала принцессой. Книга 2 - Плутос

Кошмар. Чем больше Клод слушал, тем сильнее удивлялся. Как это было возможно?

Его голову пронзила острая боль, и он прикоснулся ко лбу. Клод не мог поверить в то, что рассказывал Феликс, да и не хотел.

Если это все было правдой, значит, его телом завладел кто-то другой. Только это могло объяснить столь разительные перемены в его характере. Клод не мог и слова вымолвить от удивления.

Кто-то из них сошел с ума: либо Клод, либо Феликс. Как странно. Перед лицом всех доказательств, выползавших, как черви во время дождя, постепенно крепла мысль, что сумасшедшим здесь был именно Клод.

– Ах! Кстати, ваше величество. Не хотите взглянуть на еще одну картину? – взбудораженно воскликнул Феликс, словно что-то вспомнил.

– Где-то есть еще? – спокойно спросил Клод. Неужели сюрпризы еще не закончились?

– Насколько мне известно, есть еще одна.

– Нет, довольно. С меня хватит объяснений. Наверняка там очередные каракули, вроде этих.

– Нет. Я говорю о портрете, сделанном придворным художником.

Клод уже начал задергивать шторы вокруг кровати, но вдруг замер. Следующие слова он произнес совершенно иным тоном:

– Портрет? Я заказал портрет?

Безумие продолжалось. Глаза Клода холодно блеснули. Портрет. Он, именно он, позволил художнику нарисовать его портрет?

– Если говорить точнее, на нем изображены вы вместе с принцессой.

Когда Клод был еще принцем, его изображения не было в галерее, где выставлялись портреты всех членов императорской семьи. Тогда этого не позволяли ни отец, ни брат. А став императором, он и сам не видел в этом смысла.

– Он сделан по просьбе принцессы. Однако работа над ним еще не завершена.

Феликс утверждал, что Клод лично приказал написать портрет. Его портрет вместе с той девушкой, которая выдавала себя за его дочь.

– Где он?

– Хотите посмотреть?

Постепенно в нем поднималась кипучая смесь чувств. Там был гнев, горячий, как лава, и отвращение, холодное, как лед. Поддавшись эмоциям, Клод стремительно пошел за Феликсом.

– Он здесь. Внутри, скорее всего, сильно пахнет краской…

Клод не стал дослушивать рыцаря и решительно открыл дверь.

Внутри действительно стоял сильный запах масляных красок. Было темно, похоже, окна зашторили, чтобы защитить картину от солнца. На этот раз Клод не стал отодвигать ткань рукой – он воспользовался магией.

Шух!

Тяжелые шторы сместились в одну сторону. Солнечный свет, лившийся из окна, будто только этого и ждал.

– Длительное воздействие солнца вредно для краски, поэтому не держите шторы открытыми долго.

Феликс прошептал что-то о том, как правильно обращаться с картиной, но Клод его не слушал. Он стоял и смотрел на портрет. Время для него будто бы остановилось.

Картина была внушительных размеров – если бы он развел руки в стороны, то покрыл бы ее ширину. В ее центре, без сомнения, был он сам. Клод сидел в фиолетовом кресле, которое сейчас стояло в углу комнаты. А рядом с ним, положив руку ему на плечо, стояла та самая девушка, которую он видел в своей комнате. Картина и правда была не закончена – кое-где цвета оставались еще блеклыми, где-то не хватало деталей.

Но Клода подобные мелочи не интересовали. Он не мог оторвать взгляда от лиц, запечатленных на холсте. Клод не удержался и рассмеялся.

Что за?.. Неужели он тоже попал под ее чары? Стиснув зубы, Клод ощутил, как в нем закипает раздражение. А все потому, что при виде людей на картине в нем поднялась волна эмоций, которую он не мог контролировать.

Смешно. Просто смешно. Какая семья. Отец и дочь. Это звучало настолько нелепо, что Клод даже не мог выдавить ухмылки. Если он на это пошел, значит, на него тоже подействовало колдовство той лживой девки.

Но почему? Почему у него такое выражение лица?

Почему?

Какого черта?

Он никогда так не выглядел. На этом лице не было усталости, разочарования, которые преследовали его с детства. В теплом взгляде можно было прочесть только бесконечное спокойствие и умиротворенность. Он даже не знал, что может выглядеть так.

Как это понимать? Кто этот человек, нагло примеривший его лицо и сидящий там с таким расслабленным видом?

Магия. Все дело в ней. Нужно было найти эту девку и как можно скорее от нее избавиться…

Клод решил уничтожить картину.

Но почему-то его рука лишь немного дернулась и осталась висеть вдоль тела. Он снова попытался ее поднять, но ему, как ни странно, ничего не удалось.

– Я подожду вас снаружи, – тихо произнес Феликс. Все это время он стоял рядом, а затем тихонько вышел за дверь.

Клод не отрывал взгляда от лица девушки на картине. Он ничего не понимал. Почему у него так болело сердце, когда он видел ее?

– Пап, у меня есть одно желание.

В какой-то момент совсем рядом ему почудился чей-то мягкий шепот.

«Можешь считать это преждевременным подарком мне на день рождения. Выслушаешь меня?»

«Желание. Что это за желание?»

«Я хочу портрет. Вроде тех, что висят в галерее. Но я хочу, чтобы мы были на нем вместе».

Тут же новая волна боли пронзила его голову. Клод с трудом сдержал стон и невольно сжал виски. Нужно перестать об этом думать. Нужно просто избавиться от причины его беспокойства. Нужно уничтожить картину.

Это так просто… Но почему-то он не мог поднять на нее руку. Почему? Что с этой картиной? И чей это был шепот?..

– Это все магия.

Даже теперь, когда Клод пришел в себя, он не мог не заметить, что один лишь вид этой девки приносил ему странное ощущение покоя. Клод продолжал рассматривать картину. Он чувствовал себя так, словно у него кость в горле застряла. А еще его не отпускало ощущение тоски – словно он нашел что-то ценное, утраченное прежде, чем осознал его значимость.

Он стоял перед портретом, задаваясь вопросом, не сошел ли он с ума, пока солнце не скрылось за горизонтом.

После этого Клод страдал от бессонницы. Даже закрывая глаза, он видел горы накопившихся дел и неизбежно начинал думать о том, о ком не хотел. Когда он их открывал перед ним вставали затуманенные слезами глаза. Он совсем лишился сна.

Поэтому, когда он увидел девушку с картины в саду за дворцом, он решил немедленно от нее избавиться. Надо было убить ее еще в тот момент, когда он только очнулся. Это было верным решением, и плевать – дочь она ему или нет.

Девушка, стоявшая перед ним, даже во сне не давала ему покоя. Она действовала ему