Курс на СССР: Переписать жизнь заново! - Тим Волков

— Все! Бегу к телевизору, — сказал отец, быстро поднимаясь из-за стола. — Сейчас там «Что бы это значило» будет. А ты тут…

Он выразительно покрутил пальцем над столом, как-бы определяя мне фронт работ — быстренько доесть и убрать со стола. Приглашать к телевизору он меня не стал. А я особо и не рвался. Я-то помнил, что вот такие минуты просмотра телевизионных программ были для родителей чем-то вроде ритуала. Когда они сидели рядом, прижавшись плечами друг к другу и… Господи, как же хорошо, что живы! Как же хорошо…

* * *

Мой очерк о будущем вышел уже в следующем номере. Когда поехали с Федей в типографию, забирать тираж, я с нетерпением вытащил из пачки газетку.

Да! Вот оно! «Сны о будущем» — так назывался очерк. Ниже шел подзаголовок — «Вольные фантазии на тему научно-технического прогресса». А низу подпись: Александр Воронцов.

Целый день я ходил как пьяный от радости! Еще бы — это вам не зарисовки о колхозном празднике! Очерк! Да еще научно-фантастический!

Как во сне я загружал газетные пачки, выгружал в киосках, на почте… Все вокруг было, как в тумане: дома, автомобили, березки с золотистыми прядями, школьники с портфелями, прохожие, спешащие по своим делам или просто прогуливающиеся по улицам города.

Да, уже начался сентябрь, а я и не заметил. Ну да, сегодня уже третье сентября. Суббота, но мы работали, хоть и «короткий день». Да многие работали, разве что на предприятиях давно уже была пятидневка. Кстати, тираж мы должны были забрать еще вчера, да вот типография подвела — срочно печатали отдельной брошюрой материалы июньского пленума ЦК КПСС, и нас, естественно, отодвинули.

Ну, да черт-то с ним! Главное — очерк. Да уж, это вам не про колхоз…

В редакцию я вернулся ближе к вечеру и сразу попал в водоворот событий. Мой очерк, похоже, вызвал бурю эмоций у сотрудников. Первым на лестнице мне встретился Серега Плотников. Он хлопнул меня по плечу и с улыбкой покачал головой:

— Ну, ты даешь, чувак! Карманный телевизор! Чего ж не написал сколько программ?

Засмеялся, да побежал дальше. Наверное, домой, рабочий день-то уже закончился.

Другие сотрудники тоже уже расходись, но каждый посчитал своим долгом сказать мне пару слов, пожать руку или хотя бы улыбнуться и подмигнуть. Даже Людмила Ивановна, хоть и завхоз, а и та туда же:

— Ну, Санек! Ну, фантазер! Так и представила, ЭВМ на ладони… Я, когда в Москве была, эти ЭВМы видела. Огромный такой зал! А ты, на ладони. Ну, фантазе-ер!

— Александр! — по коридору прогрохотал бархатный бас редактора. — Зайди-ка на минуту.

И все равно, я его немного побаивался, нашего славного Николая Семеновича. Да его все побаивались… и уважали. И не только редакции!

— Садись, — кивнув на стул, главред зашуршал разбросанным на столе бумагами…

Стоявшее на шкафу проводное радио передавало новости…

«…повышение надоев… в свете решения июньского пленума… сообщение ТАСС… нарушивший наши воздушные границы самолет… исчез с экранов радаров…»

— Так вот! — поднял глаза Николай Семенович. — Слышал уже разговоры? Все о тебе! Прямо какой-то нездоровый ажиотаж…

Я вжался в спинку стула: неужели, разнос? Но, ведь сам же добро дал!

— Но, мне нравится! — редактор неожиданно улыбнулся. — Только я представляю, что мне в обкоме скажут! Есть там такой товарищ Серебренников, второй секретарь, ответственный за идеологию… А, с другой стороны, если мы таких очерков сделаем серию…

«Серию⁈» — я вытаращил глаза, едва не свалившись со стула.

— … то и подписку проведем на ура, и тиражи будут… А?

— Так, хорошо же, когда тиражи, Николай Семенович, — сказал я пересохшими от волнения голосом.

Главред хмыкнул, налил из графина воды в стакан и протянул мне.

— Хорошо-то, хорошо, да ничё хорошего! — нараспев процитировал он популярную песню. — Товарищ Серебренников так и скажет: дешевый популизм и вообще, не наш метод. Не тиражи нам нужны, а… что?

— Что, Николай Семенович?

— А точное следование линии партии, вот что! — пряча усмешку где-то в уголках глаз, редактор хитровато прищурился. — Что у нас было сказано на июньском пленуме ЦеКа? Какая главная задача поставлена?

Вот тут я совсем заробел. Ну, не знал я ни про какие пленумы, тем более, про поставленные ими задачи.

— Эх, Александр, — покачал головой Николай Семенович. — Похоже, ты в школе все политинформации прогуливал… Телевизор не смотришь, что ли? Программу «Время», новости… Так вот тебе для информации! Главная задача, поставленная пленумом, это…

Тут редактор раскрыл пахнувшую свежей типографской краской брошюру. Оттуда и процитировал:

— Поднять всю идеологическую работу на уровень требований, которые встают перед партией и советским народом в процессе совершенствования развитого социализма! Короче, поедешь в колхоз!

Я удивленно моргнул. Вот это номер!

— Николай Семенович! А как связана идеологическая работа и…

— Крепко связана! — усмехнулся главред. — Крепко и неразрывно. Сейчас, осенью, как ты знаешь, все силы брошены на битву за урожай. Школьники, студенты, сотрудники НИИ… Так вот! Отправишься в знакомую уже тебе «Золотую Ниву». Там студенческий отряд, ну, на картошке… Из педагогического, девушки в основном… О! Ишь, как глаза-то загорелись!

— Ну, Николай Семенович…

— В общем, сделаешь репортаж. Такой, чтоб на несколько номеров хватило. Про то, что там у них, в студотряде, идеологическая работа на высоком уровне! Стенгазеты выпускаются, боевые листки, политинформации каждый день, комсомольские собрания. Ну и, само собой, про работу на полях. Все, что должно понравиться товарищу Серебренникову! И тогда он на наши с тобой фантастические дела глаза закроет.

* * *

На следующей неделе мой напарник, грузчик-экспедитор Петрович, как раз вышел из запоя, и я отправился в колхоз.

Стояла та самая, очень любимая мною, пора, почти лето, когда еще не начались нудные проливные дожди, в ярко-голубом небе вовсю сияло солнце, а листья на деревьях еще только начинали желтеть. В такой погожий денек хорошо пройтись с корзинкою по лесу, насобирать грибов: неприметных сереньких подберезовиков, радостных оранжево-желтых лисичек, крепеньких подосиновиков и боровичков. А потом пожарить с картошкой! Объедение, ух…

— Молодой человек, приехали! «Золотая Нива». Автобус дальше не идет!

Я открыл глаза. Какой-то усатый дядька тряс меня за плечо… Водитель. А я один в автобусе. Задремал…

Ничего удивительного, вчера до поздней ночи сидели у Гребенюка, слушали «Динамик», концерт в Кирове… «Кто не успел, тот опоздал е-е-е»!

— Ох!